|
Разговор за жизнь Вечерняя Казань / № 58-59 (2373-2374) Казань напоминает ему старуху со следами былой красоты: кожа дряхлая, глаза больные, а в челюсти - зубы новые искусственные блестят нездоровым блеском...
- Дурачок! Это же Будда! Мандельштам вчера навеял, помнишь, у него? "Когда он мальчик был и с ним играл павлин, его индийской радугой кормили, давали молока из розоватых глин и не жалели кошенили"... Этот диалог я подслушала в мастерской самого, пожалуй, колоритного и доброго казанского художника Виктора Тимофеева. Разговаривали Тимофеев и его друг - "личный врач-патологоанатом Балашов". У Тимофеева необычные друзья и очень необычные картины. До них хочется дотронуться. Сразу понимаешь Станиславского, на одной репетиции объяснявшего актеру: "Когда вы говорите кому-то "Я вас люблю" - это значит, что вы хотите его касаться". Театральная ассоциация не случайна: Витя - профессиональный театральный художник, десять лет проработал в Качаловском театре (даже выходил на сцену в эпизодических ролях), пока его, по его же словам, с треском не выгнали. Он, кстати, убежден, что через много-много лет на здании этого театра появится мемориальная доска, где будет написано, что в этом здании работали два великих человека - художник Виктор Тимофеев и актер Валерий Минаев. - Я в этом театре начинал работать маляром, зато теперь мои картины - в собрании Музея изобразительных искусств республики. А гениальный Валерка работает там теперь дворником, из актеров его выгнали, зато его знает и будет помнить вся Казань, он же сейчас еще и телезвезда! Не наша вина, что теперь Качаловскому не нужны профессионалы, личности. В Качаловском Тимофеев работал с такими легендами сцены, как Ефим Табачников, Эрнст Гельмс... Но после смерти режиссера Табачникова настоящий театр он видит только во сне. Чтобы знать наверняка, что именно изображено на полотнах Тимофеева, обязательно следует сверить свою догадку с самим художником. О картинах он рассказывает всегда интересно: цитат, историй по поводу, неожиданных сравнений - не перечесть. А пишет он практически ежедневно: - Отдыхаю только по воскресеньям. У меня, как у Олеши: "ни дня без строчки"! Надо пахать и пахать, если ты - настоящий художник. Жалко, что понял я это только пять лет назад. А вот выпивает Тимофеев (опять же, по его собственному признанию) каждый день: - Пьяница я. Мое пьянство - мое личное дело, это мое хобби. Мне повезло: я умею пить, я - не алкоголик. И потом, мне ж на работу ходить не надо, я - свободный человек. И от моего пьянства никто не страдает. Но как я не люблю пьющих женщин, этих "кривых" барышень! Кстати, хочешь выпить?.. Еще Витя не любит рекламу пива, состояние похмелья после пива и сердитых, злых людей: - Я ж старый хиппи, мирный я, добрый. Хипповать начал еще в конце шестидесятых. Ходил с серьгой в ухе, в рваных штанах... Мы тогда летними ночами просиживали в самом светлом месте Казани - в сквере "Девятка", что рядом с рестораном "Маяк". Шибких наркотиков тогда не было, мы вино пили. У меня была кличка Томми... А потом милиция завела на нас дело, которое называлось "Лоботрясы". Смешно, но повестки нам выписывали не на фамилии, а на клички... Дело удалось замять - помогла жена Ганса, закройщика нашего лучшего, она юристом была... Кстати сказать, барышни у нас очень хорошие были - не б...ди, нет... Одно время творчество Тимофеева называли военно-тюремным. И пусть сейчас он пишет на "религиозные" темы, по городу он частенько ходит в военной амуниции: в гимнастерке, с вещмешком... - Военно-тюремный стиль действительно мне очень близок. У нас же половина страны сидела за решеткой, другая половина страну охраняла... Но я не милитарист, меня даже в армию не взяли. Моя любовь к военной тематике (я собираю военные формы, старинное боевое оружие) - это моя попытка перековать мечи на орала. Но это сейчас я - пацифист, а раньше мог и в морду милиционерам дать, если меня обижали... Казань, из которой он не раз уезжал и все-таки возвращался, он любит "странною любовью": - А убили Казань: снесли старые дома, понастроили многоэтажки... Город напоминает мне старуху со следами былой красоты: кожа дряхлая, глаза больные, а в челюсти - зубы новые искусственные блестят нездоровым блеском... Уродина такая несчастная... К своим 48 годам Тимофеев ощущает себя бедным, но не нищим: - Удается жить с продажи картин, но я дарить их люблю по-прежнему. Могу к понравившемуся человеку на улице подойти и подарить: что отдал - всегда твое. Еще люблю друзей водочкой угощать, справочники по истории военного костюма собирать - на книги денег не жалею. И на детей - своих и чужих - не жалею. Он очень искренний - и в жизни, и в творчестве. И говорит, что научиться быть искренним невозможно, искренность - она либо есть, либо ее нет. А разницу между искренностью и неискренностью объясняет просто: это как "Инвайт" (просто добавь воды!) и вода из родника..
|