26.02.2010
Ирина Леонова
Воспоминания о Дзен-Баптисте
Краткий отдых, в монастыре, на послушании – мою посуду в ванной, потому что посуда – это котлы, баки, черпаки с пятилитровую кастрюлю. Все очень большое и его очень много, готовят на весь монастырь.
Сижу и вспоминаю как 25 лет назад жаловалась Баптисту – не хочу мыть посуду, лучше пол. Он тогда предложил мне представить себя послушницей, в монастыре. Я задумалась, ситуация казалась мне недосягаемой, и придя домой, я радостно мыла посуду ... два дня, потом прошло. Но теперь я здесь, хоть и не надолго. Может он знал.
 |
Тихий – долгий разговор – на кухне за чаем, на лестнице за сигаретой. Он говорит спокойно, слушает внимательно, закрывает глаза – молчит, неожиданно продолжает. Иногда сердится, как бы с досадой рассказывая о чем то неприятном. Или радуется, широко раскрывая глаза, высоко поднимая брови, немного наклоняясь вперед – говорит о Живом. Рассказывает притчи, вспоминает свою жизнь или впечатления дня и там часто оказывается "дзеновский момент" и этот самый "момент" помещается в моем сознании, а потом узнается. Купила себе календарь настенный, а там куколки тряпочные из кусочков сшитые суперские и смешные. Долго хвалилась, все мне завидовали, это застойное время было, тогда такие вещи были случайностью. А тут д/р у Вовы случился – пришлось дарить. Он обрадовался, благодарил и смеялся надо мной: "Представляю, как тебе жалко было с ними расставаться". |
Мы шили по ночам, рассматривали и читали книги – русский костюм, Дзен, китайские художники, хокку и говорили. Шить я ленилась. Вова помогал и вскоре, благодаря ему, я усвоила многие простые вещи, которые так радовали и позволяли создавать. Он тогда купил у кого то настоящий ножной Зингер почти новый - это было сокровище, а мне дал свою старую подольскую машинку, которая года два прослужила мне верой и правдой.
На этом Зингере он пошил себе новый офигенный анорак и мне в подарок достался старый, черный и потертый с коричневыми иероглифами Чань на спине. Носила я его радостно еще лет 5, потом он затерялся в чьих-то нечестных или забывчивых руках.
Шил он внимательно, как бы осторожно, думал и рассказывал о том, что создает. Раскладывал кусочки на полу, смотрел и мы шли курить, возвращались обсуждали, он что то менял. Потом я видела готовую вещь и каждый раз удивлялась, какая она целостная и здесь обоснован каждый стежок.
Вове иногда отдавали старые вещи, он звал и предлагал выбирать, если надо. Таким образом мне доставались тряпочки для шитья. А когда я случайно попала на работу, где испытывали тесемки, настало счастье. Остатки от испытаний я приносила и они были замечательны. Володя использовал их в одежде. Через пару лет он спросил не осталось ли еще. Я сказала, что много, поезжай забери все, мне сейчас не до шитья и они вряд ли пригодятся. Он съездил в мое бывшее жилище и отрезал ровно половину от всех тесемок. Они пролежали много лет и сейчас я ими пользуюсь, они пригодились. Полгода мы жили в его квартире, когда он с детьми уехал в деревню. Иногда он приезжал и мы шли тусоваться, встречались с людьми, ходили к баптистам, приставали к прохожим, как Сократ и пытались с ними беседовать. Одни смотрели на нас, как на больных, но были и такие, которые принимали нас за здоровых и тогда получался хороший разговор. Однажды с нами был лысый человек и нас забрали менты. Мы долго философствовали на тему, за что надо забирать за наличие волос или за их отсутствие т. к. то и другое инкриминировалось. |
 |
1983г. 17 сентября. Закончилось лето, я выходила замуж и Володя приехал из деревни. Он поехал с нами в ЗАГС, ругался там с тетками, чтобы они не требовали с нас денег за всякую фигню и отстоял несколько рублей. Тетки офигели от нашего волосато-шизофренического расписного вида, но его выслушали и согласились. А мы отправились праздновать, собирая по дороге тусовку, которая подтягивалась к строго оговоренным местам, и стаканы из автоматов с водой, предварительно попив газировки за копейку. Складывали их в чайник, который ехал с нами и рассовывали по карманам. Дринк и хавчик был куплен по дороге и мы все это весело употребляли, собираясь в д/к москворечье на сейшн. Володя предложил угомониться и сотворить молитву, мы притихли : "Отче наш..."
Потом было москворечье, где Толя, брат Ирэны Рижской играл на ситаре, а Сергей Летов на саксофоне ... и на велосипедном насосе.
А еще была сумка, я сшила ее из толстого брезента, который покрасила. Она была отделана тесьмой, веревочками с бусинами и ими же расшита. Сохранилась она только благодаря Баптисту. Он очень ценил ее и просил на выставки, до которых она не доехала по моему нерадению. А через много лет Вова хотел определить сумку в музей и сам привести в порядок. Мне стало стыдно. Она была ободранная выцветшая и почти без бусин.
Процесс реставрации, который я произвела после разговора, занял больше времени, чем шитье когда-то и был не менее захватывающим. Сказала Володе спасибо. Я сшила сумку два раза и обо раза он в этом поучаствовал. Он радовался, глядя на сумку, но почему то она так и осталась у меня.
Когда Володя работал на коломенской он научил шить моих детей. Рассказывал сказки, показывал прикиды и обсуждал с ними строение мира. Мы шили куколок и одежки для них, придумывали как им жить и что делать. Работая слушали молитвы, которые он читал. Дети потом проводили занятия в классе по пошиву куколок и получали пятерки, радовались и распространяли куколок по друзьям.
–Тяжело тебе было детей растить?
–Нет, как то все само получалось.
–Хорошо, это хипповое воспитание.
Он всегда меня хвалил, за отгаданную дзенскую загадку, за первую сшитую сумку, за многое, а главное я незаметно для себя училась и получала помощь, посланную мне Богом с этим человеком, который хотел ее оказывать.