Антиграничный ужгородский лагерь
Дороги
Пушкинская, 10
Текст анонса: Сегодня в среду в 20.00 приглашаем на показ серии "кино прямого действа".Демонстрируются два фильма по миграционной тематике. Фильм видео-коллектыва "Akraak" из Берлина документирует первый "no border camp" на территории бывшей СССР (субтитры от коллектива Индимедия). На показ приедет участник лагеря для обмена опытом. После посмотра как обычно состоится дискуссия. Приходите! ВХОД 50р Лиговский Проспект 53 ("АРТ центр - Пушкинская 10") При участии A-video.net http://piter.indymedia.ru/node/4734
14.05.2008 Питер. "Кино прямого действия" и дискуссия о мигрантах в кинообсерватории, в секции "Ещё левее", в ГЭЗ 21.
"No Borders", Германия, 2007, документальный фильм.
"Москва", Россия, 2006, документально-игровой. Режиссёры: Бакур Бакурадзе, Дмитрий Мамулия.
Суть (для тех, кто со мной не знаком): показ прошел при полном зале - 50 человек из разных стран собрались, чтобы поглядеть две ленты на тему нелегальной миграции. В дискуссии участвовало 22 человека. Раздавали книжку "Бежать" ну и прочий самиздат, см. картинки. Фильмы показались мне малоинтересными, дискуссия - тем более. Единственной удачей вечеринки была встреча с питерской фнб-группой и некоторые, возникшие в связи с этим, планы. Дальше всем, кто со мной не знаком, следует прокрутить страничку вниз - там фото. Прочее - вам не будет непонятно и нелюбопытно.
Гон спозаранку: С высоты тишины становится очевидно, что бог не виноват в своём безразличии к человеческим страданиям. В самом деле, играя в стратегию такого масштаба, бессмысленно задумываться о частностях, о мелочах. Бог, если он существует, мыслит статистически. Именно для божественной отчётности, если верить играм типа «Зевс» и создаются налоговые службы, склады, армия, полицейские участки, театры. Бог мыслит кубометрами и человеко-часами — сидя в своих беззвучных, безболезненных, смертельных облаках.
В этом городе, как и в любом другом, моими лучшими друзьями были зелёные американские президенты (доброе утро, миф про анархию). Когда я уже совсем отчаялась и думала ехать домой стопом ввиду резкого исчезновения денег и всех питерских знакомых, зелёные американские друзья, сложенные оригами, перетертые по изгибам и утерянные мною, судя по японской укладке, довольно давно, выпали из кармана на питерскую землю. Я могла поручится, что карман был пуст. Да он сто процентов был пуст — я проверяла. Живём.
Пушкинская, 10. Насчёт облаков — это я ошиблась. Судя по некоторым приметам, бог обитает тут, в арке около московского вокзала. Только это бог, если можно так сказать, в детстве. Храм Джона. Ну, я застремалась, конечно, звонить в дверь, нашла ГЭЗ 21 и купила каркаде, потому что решительно умирала от холода и вообще.
Мораль, вытекающая из первой части рассказа. Иногда очень полезно покинуть свой город, чтобы почувствовать, что это не самое хуёвое место на земле.
Кафе при ГЭЗ 21 отличное. Навевающее. Воспоминания. О. Кофе, который мы заказывали когда-то с прежними питерцами, искренне любимыми мной, всего 10 лет тому. Кофе с мёдом, с перцем, с мороженым, с орехами... Я уже тогда была неадекватна реальности и пила что-то, подходящее для вегетарианцев. Чуть ли не кофе без кофе. О вечно ветренном Питере, о прокуренной квартире Йомера, о Штандарте, о концерте в Азарии, о том, что я много когда-то пела для питерских людей и много писала песен про них, о Сергее Викторе с Радио России, о дикой вписке на Фрунзенской, когда дом мой был разгромлен семеркой рейнбоупипл, о поврежденном позвоночнике Насти, о Вереске, бегущем по эскалатору, чтобы не опоздать на стрелку, о прогулке с Боромиром, о наших поездках на скалы с Артуром, Вереском и Ксюшей. Ксюшу недавно встретила на спектакле «Берег Утопии». Приятно осознавать, что осталось у меня с этой компанией хоть что-то общее. Стоппард, например.
Где сейчас все эти люди? Не имею представления. Они отошли одномоментно, уверенные, что я не права, уверенные, что правы они. Ну-ну. Лучше быть одной, чем с теми, кто травит.
Когда я приползла в этот город год назад с менее, чем теперь, изрезанными венами - с целью, похожей на сегодняшнюю, с целью, которую я оставлю всё-таки за рамками текста - один из этих прежних «товарищей» так меня послал, что Питер для меня умер. Поездка к покойнику — способ переживания умирания, фиксация своих ценностных установок. А в общем — даже не болит. Только не от высоты из первого абзаца. А просто не болит. Жаловаться, видимо, некому. Поэтому.
Нить жизни всегда в руках какого-нибудь одного человека. Ты идёшь за людьми - словно ведомый поводком - и перекладываешь нить из ладони в ладонь. Из ладони, которой уже не доверяешь, в ладонь, которой так же скоро перестанешь доверять. Нить жизни болтается под сидением вокзального кресла.
Фрики, заседавшие в кафе, были очень хороши. Две крашенные в чёрный девушки сидели на низком диванчике слева от меня и фотографировали друг друга. Они, как положено подругам, были очень похожи. За столиком в левом дальнем углу компания из семи человек пила пиво. Да, почти все здесь пили пиво и курили. Мальчики были типажные. Тут был и свой Мистер Шевелюра, и свой местный Савва, разве что темноволосый и в нормальной одежде, и своя сутулящаяся Пацифика. Меня, правда, не было:) Ну, в общем, всё как у нас, разве что люди менее уродливы, эстетически выносимы, склонны к правильному построению фразы (ну это сам Бродский велел, приклеенный к дверям на входе) и умеют жить стильно.
Все сидящие за дальними столиками были знакомы между собой — целовались, прощались, веселились, обнимались, пили, жили.
За стойкой бара копошились две девушки невысокого роста. Они подавали чай в грязных чашечках и треснутых чайничках, скребли мороженое из коробки, стоящей в древнем розовом холодильнике, набитом пивом.
За моим столом сидело еще две пары. Прямо напротив — улыбчивая курносая девушка с кошерной 15-сантиметровой кожаной бахромой на косухе, стянувшая и положившая рядом со своим коктейлем кожаные перчатки без пальцев. Её парень, судя по лицу, принял еще до кафе, но догонялся. Говорили они про аварии мотоциклистов.
Вторая томная пара — черная — парень с бисерной серьгой в ухе и крашенная в тёмный дама — недиффиренцированные фрики, тоже пили из зелёных батлов.
Кафе было набито артом, как это всегда бывает в Питере. Вообще, весь flugel, в котором располагался видеозал, походил на музей, переносивший свои экспонаты.
Фото и граффити коридора, поэтическая избыточность — как в хорошей интеллигентской семье, не мыслящей быта без Блока — переползали улитками в кафе, застывали концепт-объектами, основательно вписывались в стены фломастерами посетителей.
Женщина-бомж уснула рядом. Пьяная. Такие редко приходят на фнб — почти здравая еще. Да и не бездомная она. Просто алкоголичка. Местный житель. Кусок Питера.
Сегодня в Питере синий день. Город носит шарфы и крепит на машины синие флаги. В другом кафе, где я ела, был большой телевизор. Человек сто кричали, наблюдая за матчем. Охранник, узбеки-дворники, старые хиппи, иностранцы, гламурные тётки, толстые старые пиджачные импотенты, фехтовальщики, застывшие со своими сумками в руках, гитаристы - все больше следили не за своими тарелками, а за матчем — ведя корпусом очередного коротышку, толкающего мяч, завывая от восторга и опрокидывая стулья и столики в случае угрозы гола, гола и просто от ожидания гола.
Охранник и бомж стояли плечо к плечу, глядя на экран, полуоткрыв рты. «Глянь, как он его,» - поочередно они говорили друг другу. Один — высокий молодой парень с интеллектом бульдога, одетый в синюю форму, второй — завшивленый старичок, спившийся интеллигент в перемотаных веревкой очках, остатки разума которого не принимали в стеклотаре. Официантка пожимала бессильно плечами. Все следили мяч.
Сначала я увидела девушку из Питерской инди. Она не узнала меня. На веранде перед видеозалом, под надписью «На крышу не залезать», сидело человек 5 светловолосых финнов. Разговаривали они исключительно горячо любимой финской полькой, смеяться было невежливо. На сам показ пришло около 50 человек, к дискуссии они рассеялись — осталось 22. Удивляюсь, что так много осталось, фильмы были отстойные.
Всё, что происходило дальше, было скучно.
А вообще эта женщина сильно старше, чем показалось мне раньше. Спит. Падает. Спит. Пассажиры шарахаются. Ну да, это очень по-человечески, допустить или поспособствовать потере личности, а потом шарахаться. Это больше понимаешь даже не когда стопишь по равнодушным городам и становишься грязнее животных, посаженных в клетку, а когда раздаешь еду бездомным. Нет, они не тащат эту женщину домой, не отмывают её, не разбираются в её проблемах, они её осуждают. Бляди. Ну, я, впрочем, тоже не тащу. Конкретно эту женщину. Я давно соизмеряю силы. Этой я помочь сейчас не могу.
Все люди на вокзале одержимы. Они стремятся к цели, к пункту назначения. Их путешествие осмысленно. Кажется, только у меня нет пункта назначения. Да, вот он лежит в кармане, мой билет. Москва. Но мне совершенно всё равно, куда едет мой поезд. Любой город одинаково ненавистен и пуст. Нигде никто не ждёт.
Фильм про нобордерз был совершенно сонный, вялый. Как говорится, если не сделал лучше - молчи. Так я сделала. Фотогалерея на сайте в тысячу раз информативнее предложенного видеоряда. Смешным кажется комментарий, что в фильме отсутствуют кадры жизни лагеря, потому что немцы не хотели палить активистов. Очень сомневаюсь, что пропаленные таки минские, московские, новгородские чуваки давали на съемку своё согласие. Совершенно свободно в фильме показываются фейсы людей в ангаре и на кухне. Акции в Мукачево и Павшино - я вообще молчу. Все весьма удивятся своим незакрашенным и таким секретным прежде лицам. Так что это первый момент странной логики.
Ничего нового фильм не сообщает, всё сказанное так или иначе уже появлялось в статьях и видеосюжетах из ужгородского нобордерс. Хотя честно говоря, я не очень понимаю, почему этот лагерь вообще относят к антиграничным. Ничччего общего легитимный, построенный на взятках, зарубежных грантах, проходящий при поддержке разнообразных спецслужб с антиграничными лагерями ужгородский лагерь не имел и мне хотелось бы, чтобы все это уже себе уяснили. Это был безопасный пикничок под крылом государства в сравнении с традиционным мировым антиграничным протестом. Хороший пикничок, да. Но тем не менее. У нас в совке любят себе присваивать прилагательные эпитеты - это наследие, от него не денешься никуда сорок моисеевых лет - пока не вымут естественным образом мастодонты тоталитарного периода. Этот лагерь так же соотносится с антиграничным, как, скажем, голодовка Анатолия Марченко - с голодовкой Юли Башиновой.
Итак, наша галерея информативнее, а уж о самой проблеме мигрантов можно узнать на тот же порядок больше из правозащитной литературы, которой сейчас на эту тему в России в переизбытке. Сахаровский центр и Мемориал всегда завалены не пользующейся популярностью среди активистов литературой на тему странн-сателлитов РФ. 11 числа я прямо 5 килограмм из Сахаровского центра унесла. Весьма любопытные книжки. А мемориальские книга "Туркменская трагедия" и обзор про ситуацию в Узбекистане - вообще выше всяких похвал.
Второй фильм, игровой, "Москва" - постановка о жизни мигрантов в России - снят в восточном духе. Метод авторов - документалистика, непрофессиональные актёры, дорогая стилизация под съемку с коленки. Я не знаю, кому нужно такие фильмы показывать. Разве что малым детям. На выставленные наружу навязчивые идеи авторов так и хочется поднажать, чтобы запрятать поглубже в ткань фильма, хочется метафоры и подстрочки. Но их нет. Грубоватый аккуратный затюканный восток на большой тарелке с гарниром. Такие фильмы мы видим на своих улицах каждый день - в моём районе я не встречала ни одного русского дворника. Узбеки, таджики, украинцы и армяне десятилетия живут около наших с вами дачных участков, роют и копают, голодают и помирают в непосредственной близости от "цивилизации". Что, думаете насчет украинцев - натяжка? Стройки и публичные дома - вот что такое Россия для украинцев. Мои украинские родственники - из тех, что не работают на рынке (а таких, работающих, навскидку четыре полных семьи среди моих самых ближайших родных) - устраиваются в бригады нелегальных строителей, едут домохозяйками в Европу. Это родственники второй-третьей степени родства - братья, тётки, дядья. Разбитые семьи, неквалифицированная работа для людей с высшим образованием, отсутствие перспективы для молодёжи. То же самое, в общем, что во всех (оккупированных прежде Россией и до сих пор не получивших за это компенсацию) странах. Практическая мораль из второй части текста: очень, очень сложно уважать людей, в страну которых ты приехал жить, просто из-за того, что тебя отторгла по какой-то причине родина. Это понятно.
Поговорив с людьми, окучивающими московские клумбы или убирающими мусор на вашей помойке, вы узнаете про жизнь мигранта гораздо больше, чем если будете смотреть эту скучную ленту. А, кажется я поняла. Кино снято для тех, кто обходит мигрантов стороной. Кто не станет с ними говорить лично. Кто не знает даже места, на котором в его городе проходит фнб, я уже молчу об участии в какой-то группе "Еды вместо бомб". Кто не обнимется с изголодавшимся и измученным человеком, слушая его трагическую историю. Не протянет ему руки, потому как вши и всё такое. Это - адресная аудитория киноленты? Вводный курс для социальных мертвецов? Извините, мне скучно.
Пьяная женщина ушла. На её место села визжащая девушка, унизанная золотыми кольцами - по четыре-пять на каждом пальце. Крайне некрасивая девушка. Недоразвитие максиллы, грубые врождённые деформации лица и - особенно - челюстей. Мат в исполнении дефективной максиллы звучит забавно. Мат, употребленный некрасиво и не к месту - это самое худшее, что может быть в русском языке.
Впрочем, сегодня был день мучительного акцента. Дискуссию я вообще не могла слушать из-за акцентов. Для таких фонетиков, как я, умирающих и от многочисленных традиционных невыносимых шипящих и уменьшительных словосочетаний русского языка, придумали переводчиков и логопедов. Есть сотни слов, которые исключены мною из жизни просто потому что они неприятно звучат. Эта особенность есть у многих литераторов, не пугайтесь, я уже провела соцопрос.
От произношения иностранных слов без особой надобности я воздерживаюсь. Даже на украинском, который мой исторический родной, я не говорю при носителях языка, чтобы не оскорбить их национальных чувств.
Поскольку с каждой минутой неполноценных фраз с оборванными окончаниями и неуместным матом голова болела всё сильнее, я, несмотря на все правила хорошего тона и даже на любопытство, сбежала на свободу. Так и не договорив с питерской фнб-группой.
Из того, о чем говорили на дискуссии (7 из 22-х), для сайта я бы указала только одну, старую в общем, мысль - от девушки с длинными волосами и в расклешенных брюках: границы давно открыты для капитала, а проблемы мигрантов - как частной - не существует. Что касается решения ситуации с мигрантами, то я не вижу иного способа, кроме гражданского. Это не катастрофа государственного уровня. Что, конечно, крайне неудобно признавать. Потому что тогда не кто-то другой, а именно ты должен идти и разговаривать с приезжими людьми и помогать им - с устройством к честному работодателю, с нормальными условиями быта. Это чересчур, скажете вы. Мы лучше будем устраивать кинопоказы и думать, что сделали достаточно для этих грязных, жалких, неблагодарных переселенцев. В отношении мигрантов я верю только в прямое действие - в раздачу одежды, еды, сквотирование. Всё прочее - пиздёж, благостная ложь телевизионного уровня, ложь государственного типа.
Сколько-то журналов "Вместе", 7 номер, я кинула на стол рядом с собой и они медленно расползлись по сумкам людей.
Вот оно, одиночество честное и безнадежное, холодное и чёткое. Оттого что здесь рядом нет никого. Никого. Ошибка невозможна. Обман исключен. Безусловный ноль на термометре человеческой неискренности. Ноль помощи. Ноль пути. Ноль смысла.
Теперь мне понятно это непременное чувство досады у всех, кто пытается сосуществовать со мной. В силу своей нереализованности, поглощенности страхом, собственной выгодой, спасением собственной шкуры - прочие всегда будут корыстны. А я - всегда нет. Просто потому, что играю за такую сторону. За сторону, ненужную и непонятную больше никому. А прочим людям - положено принимать иллюзию общения за искренние и осознанные отношения. Любой, желающий реальности, а не эрзаца - изгой, сумасшедший. Куда как современен Меньшиков в роли Чадского, посмотрите работу товарищества 814.
Вчерашняя обывательсткая жизнь закончилась вторым забитым голом. Поезд так же живёт матчем, как и город. Когда я пропустила этот момент возвращения тоталитарного вкуса? Футбол и фигурное катание, пиво и водка, национализм и православие (вместо интернационализма и антиправославия, минус на минус сделали плюс). Известно, что алкоголики негипнабельны. Поэтому перспектива медвежьей эпохи - глухой алкоголизм. С оттенком времени. Не просто пиво - а пиво с экстази. Пассивный вариант сопротивления. Мягкий способ самоубийства. Кислота.
Это размышления от контрастов. Слишком много было в последнее время рафинада, диссидентских книг и встреч, безупречных формулировок, ясного изложения, равного ясному мышлению, Шаламова много, в конце концов. Поэтому очередное соприкосновение с пыхтящей "о левом" тусовкой, наблюдения за нежелающими пылать ярким ровным разумным солнцем, за пытающимися ходить по дремучему лесу с ворованным карманным фонариком, превентивно используя или расстреливая всё живое, случайно попавшее в слабый луч света - просто из страха, что фонарик отберут другие воры - не катит. Надо убеждать себя, что псевдоразговоры - когда и вопросы, и ответы заранее и известны - это любопытно. Что нулёвые культурно и персонально люди всё-таки представляют для меня лично какой-то интерес - такой же хотя бы, как любой рядовой сборник историй и метафор.
А на улице тепло. Питер, маленький удушливый рудимент, прощай. Московские подземелья, заполненные рекой отчужденных, текущей рукавами каменных погребов, грохочучей по шахтам, ползут во все стороны, растворяясь в теле, в пространстве огромного города, светящего, как солнце.
free
[1]
