Денис Мандзюк

Александр Фещук видел цветок папоротника

После этого умерла его мать и бросила жена

источник

Львовский хиппи Алик Олисевич (слева) в гостях у художника Александра Фещука в г.Здолбуново на Ровенщине (фото из домашнего архива Александра Фещука)

Александр Фещук, 55 лет, живет сам возле железнодорожного вокзала в г.Здолбуново на Ровенщине. Стучу в дверь маленького кирпичного дома.

— Стучите громче, — советует соседка, с дворняжкой на поводке. — Он рисует допоздна, потом днем отсыпается.

Александр — худющий высокий мужчина с черными спутанными волосами и бородой — вырастает на пороге в одних трусах. Через минуту выходит в спортивных штанах и майке. ”Давай присядем во дворе, сейчас тепло”, — предлагает.

О нем говорят, что видел, как цветет папоротник, — видел цветок, которого нет в природе.

— Считается: там, где цветет папоротник, спрятано сокровище, — рассказывает он. — Было это на Шипоте (водопад в Межгорском районе на Закарпатье, возле которого на Ивана Купала собираются хиппи. — ”ГПУ”). С друзьями, Димой и Аленой, я утром пошел к водопаду сделать несколько фотографий. Гляжу — там, где вода падает, на выступах, два листочка папоротника, а между ними — цветок. Говорю: ”Посмотрите, папоротник зацвел! Труба?”

Спрашиваю, был ли трезв.

— Разве можно на рассвете быть пьяным? — парирует он. — У нас была бутылка вина, но даже не открыли.

Сорвали цветок?

— Он был под водой. Хотел, чтобы Алена сфотографировала, попробовал подобраться ближе. Дошел до края выступа, нога соскользнула, и я полетел в водопад. Потом узнал, что местные считают это место проклятым. Никто туда не ходит. Пять дней лежал в реанимации под капельницей. Повставляли в бедро шурупов. Врачи говорили, что те, кто падал туда — еще не выживали.

Александр рассказывает, что у него было несколько жен. Расписан был с одной — Еленой. А во время того приключения жил с Инессой.— Вдруг она едет в Италию на заработки, и сына нашего забирает. С тех пор их не видел. Через месяц умирает моя мать, а немного позже — еще и лучший друг. Алена, здоровая энергичная девушка, которая тоже была со мной тогда на Шипоте, умерла от заражения крови.

Бревна, на которых мы сидим, разрисованны фигурками людей.

— Друзья рисовали, — говорит Александр. — В феврале съезжаются хиппи, на мой день рождения.

Вспоминает, как в юности ловил на радиоприемнике зарубежные станции, слушал музыку ”Битлз”, ”Энималз”. Затем поехал в Днепропетровское художественное училище.

— Днепропетровск кузницей партийных кадров считался. Брежнев оттуда вышел, Кучма. А где такой прессинг, всегда действует закон пружины. Мне повезло, вскоре попал в Таллинн. Из Питера интеллигенция бежала в Таллинн, а уже оттуда — в Париж или Стокгольм.

С кем общались в те времена?

— Ну, например, один мой литовский товарищ поджег себя на Молодежной аллее Каунаса и сгорел живьем. Еще, сейчас в российском парламенте есть такой Юрий Рыбаков. Ему и двум его друзьям впаяли по 8–10 лет, потому что на стене Петропавловской крепости написали большими буквами ”Долой коммунизм!”.

Заходим в дом. Кровать не застелена. В мастерской висят абстрактные картины и снимки обнаженных женщин.

— Фотографирую, чтобы дома рисовать, — объясняет. Заваривает чай, разливает в металлические кружки. Говорит, что в Украине никогда не было выставок. Зато его полотна есть в частных коллекциях в Германии, Норвегии, Англии. Хвастается, что им интересуется музей в Сохо — районе Нью-Йорка, в котором родилось движение хиппи. Приносит напечатанные на принтере письма на английском языке:

— Видишь, пишут, что хотят купить мои картины. Но жаль продавать.

Местные к Вам как относятся?

— А я их не знаю. Бывает, окна побьют. В советское время меня КГБ шмонало. Возил запрещенные книги. Несколько спрятал так, что до сих пор найти не могу, — смеется. — После распада Союза один майор КГБ рассказал, что я был строго приписан к психушке. Что-то не так — сразу забрали бы в дурку.