Янка Дягилева
4.9.1966-9.5.1991
11.05.2007 Фото и стихи с поэтического вечера, посвященного Янке, который прошел на Пражской 9 мая 2007 года. |
 |
Памяти Яны Дягилевой Катя Полетаева - текст доклада, сделанного 31.03.2007
Короткая спичка - судьба возвращаться на родину - о вечере памяти 31.03.2007 Смеагорл
***
Детство и школьные годы (1966-1983)
Яна Станиславовна Дягилева, известная всем больше как Янка, родилась в Новосибирске 4 сентября 1966 года. Родилась в простой семье с достатком ниже среднего. Отец, Станислав Иванович, по профессии теплоэнергетик, а мать, Галина Дементьевна – инженер промышленной вентиляции. В Янке смешались три национальности: 1/2 русской, по 1/4 украинской и чешской крови. Семья жила в центре города в деревянном одноэтажном доме без элементарных удобств (занимая его часть) по адресу Ядринцовская, 61. Дом остался от родителей Галины Дементьевны. Когда Яне было 2 года, от рака поджелудочной железы умерла бабушка, а спустя еще 2 года и дед. Янка росла болезненной девочкой, и родители решили укрепить здоровье дочери спортом. Некоторое время Янка занималась бегом на коньках, в чем проявляла большое усердие и честолюбие, добилась заметных успехов. Потом занималась плаванием, тоже недолго. В детстве Янка была в основном тихим, домашним ребенком, любила находиться в одиночестве, проводя свободное время наедине с книгами. Поступила в школу номер 42, одну из самых престижных и поныне. В школе училась посредственно, хотя учителя всегда называли ее способной девочкой и говорили, что Яна могла бы учиться лучше. В то же время проявляла явную склонность к гуманитарным предметам, к литературе, по ним получала «пятерки». Много читала – «Круг интересов у Яны был, я бы сказал, очень интересный: это всё великие, это – Цветаева, Ахматова, Николай Гумилёв, Платонов – вот такой уровень чтения» (С. И. Дягилев). Потом Янка уже сама решила учиться музыке. Занималась в музыкальной школе по классу фортепиано, спустя год бросила, но продолжала изредка играть «для себя». После появилось желание освоить гитару, что Янка и сделала, занимаясь в кружке при клубе Жиркомбината. В 1983 году Яна закончила школу.
Уже в школьные годы она писала стихи, которые, вероятно, не сохранились. Подруга, Анна Волкова, рассказывает, что Янка читала ей одно стихотворение, написанное в первом классе. Там было всего 4 строчки, и одна из них – «Тени деревьев смотрят на север».
Студенческие годы. Начало собственного творчества (1984-1986)
Родители хотели, чтобы после окончания школы Яна поступила в Кемеровский Институт Культуры, но в силу разных причин это не сложилось (в частности, тяжело болела мать Яны), и в 1984 году Янка почему-то поступила в Новосибирский Институт Инженеров Водного Транспорта (профилирующийся на строительстве объектов водоснабжения). Там она стала членом ансамбля политической песни АМИГО. С этим ансамблем она объездила с концертами всю область. Это был ее первый концертный опыт, ансамбль был довольно известным, его даже снимали для газеты. Песни пелись в основном на английском, которым Янка неплохо владела. Увлечения той поры – английская поэзия, гитара, песни БГ и Бичевской. Первые известные стихи Янки датируются 1985-м годом. Примерно тогда же Янка знакомится с Ириной Летяевой, «рок-мамой». Ирина была активным рок-деятелем, менеджером нескольких групп, организовывала у себя квартирники известных рок-музыкантов. Одним словом, координировала всю рокерскую деятельность в Новосибирске. В ее квартире не было замка, люди приходили и оставались жить месяцами, здесь же останавливались, приезжая на гастроли, и известные музыканты – Гребенщиков, Шевчук, Кинчев, Майк, Башлачев… В декабре 1985-го на одном из таких квартирников Янка познакомилась с СашБашем. Саша сразу произвел на нее сильное впечатление, оказавшее огромное влияние на дальнейший путь Янки.
8 октября 1986 года после 6-летней болезни умирает от рака мать Янки. Удар этот Яна переносила долго и болезненно – мать она очень любила. А в декабре снова приехал СашБаш. Вспоминают, что как раз в это время он находился в сильной депрессии, и Янка как-то помогла ему справиться с этим состоянием. С Янкой они очень тесно дружили, общались, Саша дарил ей свои записи, черновики неисполненных песен. Уезжая, оставил Янке свои легендарные колокольчики, которые до сих пор хранятся как реликвия в семье Янки. Как-то Саша сказал отцу Янки: «Ваша дочь знает о жизни гораздо больше, чем вы можете подумать…» Станислав Иванович, как и Янка, тоже был потрясен Башлачевым, его песнями, его талантом. Видимо, после всех этих встреч и началось становление Янки как автора. Она стала гораздо серьезнее относиться к своим стихам, некоторые из них оформила в качестве песен. Отец вспоминает, что тогда она начала подолгу сидеть в своей комнате, что-то записывая, сочиняя. После этой встречи Янка забросила подруг, тусовки, сильно переменилась, – находилась в состоянии огромного потрясения.
Вообще история знакомства Янки с Башлачевым обросла массой легенд. Говорят, что они любили друг друга. Известно, что после первого знакомства Саша приезжал в Новосибирск уже специально к Янке, и задержался у нее на месяц. Тогда в ее черновиках и появилась впервые строчка: «Ты увидишь небо, я увижу землю на твоих подошвах». Однако есть серьезные расхождения во времени. Например, по другим сведениям (не подтвержденным документально), первое знакомство состоялось еще в домосковский период жизни Александра, т.е. в 1983-1984 годах. Есть свидетельства того, что они пересекались и потом – в Москве и Питере (когда Янка еще не выступала публично). Была Янка и на одном из его питерских квартирников в конце 1987-го. Но как бы там ни было, – не стоит выискивать какой-то тайный смысл в дружбе Янки с Сашей, и, тем более, исходя из этого, пытаться как-то связать их творчество. Факт знакомства этих, без сомнения, гениальных людей может представлять интерес человеческий, биографический, но для понимания песен Янки или Башлачева он не дает ничего нового.
Об истоках Янкиного творчества и о влияниях писали многие и немало. Сравнения с Дженис Джоплин, Джоан Баэз, Патти Смит, Мелани, ранней Бичевской уже набили оскомину, и, по сути, не отражают ничего. Не стоит на этом останавливаться. Разумеется, Янка была знакома с творчеством всех этих певиц; известно, например, что она очень любила Джоплин и часто пела в компаниях ее блюзы, носила значок с изображением Дженис. Но прямого влияния не заметно. Гораздо интереснее попытки академических исследований Янкиных текстов. Из них можно выделить труд Марины Кудимовой «Янка-Вопленица», где Янкино творчество привязывается к таким авторам, о которых она, впрочем, скорее всего, и не слышала; статью А. С. Мутиной «"Выше ноги от земли" или ближе к себе (о некоторых особенностях фольклоризма в творчестве Янки Дягилевой)», в которой автор сделала много правильных и интересных наблюдений, но, увы, многие выводы весьма спорны, да и исследование производит впечатление недоделанной работы; статью питерской писательницы-фантаста Елены Хаецкой «Исследование о Янке», в которой проводятся ассоциативные параллели с различными авторами, прослеживается связь с народным творчеством. Иермонах Григорий (В. М. Лурье) (Санкт-Петербург), известный также своими исследованиями русской рок-поэзии, неоднократно анализировал Янкины тексты в своих статьях. К текстам Янки обращались в своих исследованиях филологи Ю. Ю. Мезенцева (Ташкент), Ю. Доманский (Тверь), С. Свиридов (Калининград). Известная рок-журналистка и театровед Марина Тимашева неоднократно пыталась запараллелить Янкины песни с Башлачевым. Но по стихам (не по песням, т.к. стихов гораздо больше – около 80) влияния, сходства не отследить. Есть стихотворение 1987-го года, посвященное «А. Б.», есть аллитеративное «Я голову несу на пять корявых кольев», которое могло быть написано в порядке творческого соревнования или даже пародии, – но различий гораздо больше, чем сходства. Если уж на то пошло, можно притянуть за уши что угодно и к чему угодно. Но зачем?
Янка была знакома и с Дмитрием Ревякиным, даже стала соавтором текста песни «Надо Было», которая исполнялась на концертах (один из них, на 1-м Новосибирском рок-фестивале 1987 г. недавно был издан – CD «Надо Было»). Янка часто приходила на репетиции группы, и однажды, в декабре 1986 г. прямо там, на пару с подружкой Анжелой Мариной сочинили текст песни. Она сразу всем понравилась, песню немного подправили, и получилось то, что мы можем теперь слышать. Но дальнейшего развития этот творческий союз не получил.
В конце 1986 года, начав второй курс, Янка бросает институт. Поняла, что выбор ВУЗа был ошибкой. Вскоре подруги убеждают ее ехать «завоевывать столицу». В Москве Яна пробыла 2 месяца. Вернулась спокойная, повеселевшая, деловая. Друзья вспоминают, что именно эта первая поездка научила ее целеустремленности и дала ей силы и умение для дальнейшей работы. Анна Волкова считает, что Янка была одним из самых настойчивых людей, которых она встречала.
Бросив ВУЗ, Янка так и не получила никакой специальности. На работу устраиваться тоже не имела желания. «Мне не нужны деньги», – объясняла она. Рассказывают, что она отказывалась от платы за квартирники даже когда стала знаменитой. А тогда, в 80-е, Янка с Ирой Летяевой жили на 40 копеек в день, питаясь в городских столовых, где гарниры и салаты стоили 5 копеек. Общение с энергичной, заводной Ирой сильно поддержало Янку в непростой период после смерти матери. В это время она часто находилась в плохом настроении, испытывала депрессию.
Постепенно Янка начала исполнять свои песни для публики. Происходило это в основном в Академгородке, в молодежном клубе, который организовала некая энтузиастка. Один раз, заинтересовавшись, чем живет его дочь, на таком концерте, несмотря на Янкины протесты, побывал и ее папа. И после этого понял, что это – настоящее. Увидел по реакции зрителей, по атмосфере в зале. Не поиск себя, не метания молодости, но серьезно и надолго.
К сожалению, концертов в родном городе у Янки было очень мало – несколько раз в Академгородке, да выступление в сборном поминальнике Селиванова в июне 1989-го.
Начало активной творческой деятельности (1987-1988)
С Егором Летовым Янка встретилась впервые в апреле 1987 года на I Новосибирском рок-фестивале, проходившем в ДК Чкалова. Летов играл на ударных в составе группы ПИК КЛАКСОН. В гримерке внимание Янки привлек скромный молодой парнишка интеллигентного вида в нелепых очках. Там же она познакомилась со своей будущей подругой Юлией Шерстобитовой из Томска. Сразу после этого фестиваля, ставшего переломным в жизни Янки, Вадим «Черный Лукич» Кузьмин, Янка, Ира Летяева, Константин Рублев, Евгений Данилов и другие новосибирцы поехали в Омск, где Янка знакомится с товарищами Егора по группе ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА и другими омскими рокерами. Янке хватило недели, чтобы безоглядно влюбиться в Егора и остаться с ним на полтора года.
В апреле 1987 года состоялся рок-фестиваль в Симферополе. Фестиваль был масштабным, – на нем выступали Цой, Шевчук, Мамонов, ТЕЛЕВИЗОР и другие известные музыканты. Янка и Егор там не выступали, но присутствовали. Группа знакомится с Романом Неумоевым (ИНСТРУКЦИЯ ПО ВЫЖИВАНИЮ), который приглашает их посетить Тюмень, а также с Ником Рок-н-Роллом, ставшим впоследствии одним из ближайших Янкиных друзей.
В июне в Омск к Егору Летову в гости приехала Юля Шерстобитова с подругой Леной. Янка уже жила тогда с Егором. Там Юля и Янка познакомились поближе. Потом Юля уехала в Кемерово – писать диплом в художественном училище. Приезжала к ней и Янка. В июле заехал Егор, и они с Янкой вернулись в Омск. А в июле Егор, Янка и Юля встретились в Москве. Там проходил знаменитый Подольский рок-фестиваль. Ник, Егор, Янка и другие сибиряки должны были там выступать, но в последний момент их «зарубили» – выступления не состоялись. После фестиваля Егор с Янкой некоторое время жили в подмосковных Люберцах у Сергея, старшего брата Егора.
Все лето и осень этого года Янка путешествовала по стране автостопом вместе с Егором Летовым, скрывавшимся от преследования властей:
«Мы были в «бегах» до декабря 1987 года, объездили всю страну, жили среди хиппи, пели песни на дорогах, питались, чем Бог послал, на базарах воровали продукты. Так что опыт бродячей жизни я поимел во всей красе. Где мы только ни жили – в подвалах, в заброшенных вагонах, на чердаках...»
(из воспоминаний Егора Летова).
В июле Янка, Егор и Вадим Кузьмин впервые посетили Киев, где в течение двух недель жили у Олега Древаля.
Свердловск, Ленинград, Прибалтика, Коктебель, Симферополь, Омск, Новосибирск…
При любых возможностях давали концерты. В отличие от скромной, не очень уверенной в себе Янки, Егор всегда считал, что любое творчество должно быть обнародовано, записывал бесчисленное количество альбомов и бутлегов, включая в них все, даже неудачные свои творения. Дошло до того, что в дискографии путаются теперь даже искушенные поклонники Летова (разбиение альбомов, перетасовка песен, сборные альбомы из фрагментов разных записей, альбомы с одинаковыми названиями только увеличили путаницу). Одержимый собственной популярностью в неформальных кругах, уверенностью в своей гениальности, Егор пытается расшевелить и Янку, вытащить ее на публику, убеждает в необходимости петь свои песни людям.
Выступая на квартирниках, тусовках, Янка видит, что ее песни действительно находят живой отклик у слушателей, нравятся людям. Приходит уверенность в собственных силах. В период 1987-1988 гг. Янкой написано больше всего из известных стихов и песен. Янка мечтает о создании собственной группы. Но, за неимением таковой, в 1987-м же году предпринимает попытку стать басисткой ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ. Что-то не сложилось. Наверное, к лучшему. Похоже, что в этом качестве Янка так ни разу и не выступила, – все осталось на уровне прожектов и репетиций. Однако Янка и Егор вместе выступают, играют квартирные концерты, вместе записываются. Впрочем, участие Янки в Егоровых альбомах не было равноправным. Непонятно, зачем было так упорно впихивать ее в свои проекты в качестве прослойки между песнями. В итоге Янкина деятельность того периода (да зачастую такое случалось и позже) ограничилась лишь незначительными вкраплениями в альбомы ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ и КОММУНИЗМА: стишок в «Тоталитаризме», песенка «Печаль Моя Светла» в «Некрофилии» (при переиздании Летов почему-то выкинул Янкину песню из альбома), каверы советских песен – «Ничего Не Вижу», «Белый Свет», подпевки, металлофон, «Нюркина Песня» в одном из альбомов КОММУНИЗМА. Одну написали вдвоем («В Каждом Доме»), одну вдвоем спели («Деклассированным Элементам»).
КОММУНИЗМ был дочерним проектом Егора Летова, чисто студийным коллективом, состоявшим из музыкантов ОБОРОНЫ и некоторых других сибирских панк-групп. В период с 1988 по 1990 гг. группой было записано около 10 альбомов, и в нескольких Янка поет свои и чужие песни, подыгрывает на металлофоне, подпевает Егору. Некоторые песни вошли в 4-х-кассетный сборник лучших песен КОММУНИЗМА («ХОР-рекордс», 1994), «Нюркина Песня» – в альбом «Стыд И Срам», еще кое-что – в сборники «Я Оставляю Еще Пол-Королевства» (1992) и использовано Джулианом (группа ДАР, Москва) для сборника ремиксов «Столетний Дождь» (1993). Остальное существует в виде любительских записей; некоторые альбомы в настоящее время издаются на лейбле «ХОР-рекордс».
Но гораздо сильнее проявилось неравноправие в том, что Летов фактически диктовал Янке, как ей писать ее альбомы, – делал и записывал он их исключительно на свое разумение.
Обо всем этом очень хорошо сказал Черный Лукич:
«Вообще «музыкальные» отношения у Янки с Егором были довольно понятные: ну с кем же Игорь Федорович равноправно в музыке общается! Это, по-моему, заметно вообще во всех проектах, где он принимает участие: его только пусти в группу – хоть кем, хоть барабанщиком, хоть флейтистом – это в итоге получится ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА».
Трудно сказать, устраивало это именно Янку или нет, но в действительности Летов ей много дал, – вывел на сцену, помог обрести уверенность в себе, научил работать в студии. Вполне понятно, что довольно неуверенная в себе Янка прислушивалась к советам более опытного, да к тому же и уважаемого ею человека. Жаль только, что она так и не успела почти ничего записать самостоятельно, уже обретя какой-то опыт, – все ее альбомы и многие концерты были сделаны с участием Егора или других участников ОБОРОНЫ и несут на себе печать этого звучания.
Летов был диктатором не только в творчестве, но и в быту, в семейной жизни. Мог устроить Янке скандал за то, что она не в тот момент вышла из комнаты, или после концерта при всех ее отругать. Несмотря на то, что Янка в глубине души не принимала многих летовских взглядов, она даже себе в этом не признавалась, и всеми силами пыталась дотянуться до уровня своего избранника. Если Егор сказал, что песня плохая – Янка прислушивалась к его мнению и старалась оттачивать свои тексты и аранжировки в соответствии с представлениями Летова о музыке. Нередко, правда, сопротивлялась, спорила, но в итоге все равно уступала. Наверное, уступить было проще, чем тратить душевные силы на споры с Егором.
К концу лета Янка и Егор возвращаются в Москву, а в начале сентября приезжают в Питер. Примерно спустя неделю состоялся организованный Сергеем Фирсовым квартирник Башлачева. Яна обрадовалась возможности встретиться с Сашей, но тому, похоже, тогда уже ничего было не нужно. В телефонном разговоре он не проявил никакого интереса к ее приезду, что расстроило Янку: она приняла его нежелание общаться на свой личный счет. В отличие от Яны, Егор, знавший о СашБаше в основном по ее восхищенным отзывам, увидел тогда его в первый раз. И в последний. Концерт был очень неудачный, – СашБаш тогда находился в депрессии, играл мало и неэнергично. Все это произвело на Яну очень гнетущее впечатление. После этого концерта она за несколько часов написала 8 песен – известнейших вещей, вошедших впоследствии в альбомы «Не Положено» и «Деклассированным Элементам».
Примерно через месяц Янка вернулась домой, в Новосибирск, потом снова поехала к Егору в Омск. Там они жили некоторое время у мамы Егора, втроем с Юлей Шерстобитовой. Тогда же, дома у Манагера, Юля записала Янкины песни на портативный японский магнитофон. Вероятно, это была первая запись Янки. Она до сих пор хранится у Юли.
В декабре Егор узнал, что розыск с него сняли, и он может вернуться домой. Поехал в Тюмень к Ромычу Неумоеву, познакомился поближе с ИНСТРУКЦИЕЙ ПО ВЫЖИВАНИЮ. Начались первые серьезные ссоры Янки с Егором. Весь конец года она беспрестанно моталась между Новосибирском и Омском. Новый год Янка встречала у Егора в компании с Черным Лукичом и его женой Оксаной.
В начале 1988 г., опять-таки при содействии Летова, был создан проект ВЕЛИКИЕ ОКТЯБРИ (название было придумано самой Янкой в спешке, и казалось потом не вполне удачным). Отец все время очень удивлялся способности Янки «командовать» парнями. Но вообще в семье она была довольно скрытной, и о своей деятельности особо не рассказывала.
…Скрытность, но нежность и доброта – вот, пожалуй, основные Янкины черты. Она очень любила зверюшек, все время приносила в дом всякую живность, которая болела, и сама лечила. В доме часто жило одновременно по 3-4 кошки или собачки. «Вот если б можно было всем помочь!» – все время говорила Янка. Особенно любила котов, ласково их называя «котейка» (это слово часто встречается в поэзии как Янки, так и Егора). Еще она очень любила мягкие игрушки, особенно мишек (отсюда и песня Егора Летова «Плюшевый Мишутка», посвященная Янке и написанная еще при ее жизни). Они и сейчас до сих пор стоят на полке длинным рядом. При всем этом страшно боялась больших собак. «Собаки и машины – вот были два основных Страха в ее жизни», вспоминает питерская подруга Яны Марина «Федяй» Кисельникова.
Одевалась Янка просто и скромно, почти не пользовалась косметикой и парфюмерией, была весьма непритязательна в быту. Старые штаны, кожаные сапоги, 1-2 свитера, куртка-балахон – весь ее гардероб. Донашивала оставшуюся от мамы одежду. От юбок и платьев она отказалась почти сразу после школы. На наряды денег не было, да и не обращала Янка на одежду большого внимания. Зато обожала всякие хипповские штучки – бисерные и деревянные фенечки, кожаные шнурочки, хайратники, ксивники, сумочки – сама мастерила их, дарила друзьям. Прическа – всегда одна и та же: длинные распущенные волосы…
Какая она была – Янка? Все вспоминают ее как человека чрезвычайно простого и приятного в общении, добрую, веселую и контактную девчонку, очень энергичную, заводную, временами немного странную, но всеми любимую. Многие знакомые считают, что она принимала наркотики. Но близкие люди говорят, что это неправда. Слухи о наркотиках, видимо, вызваны некоторой странностью в поведении Янки, манере говорить, пристрастиях, о которой вспоминают практически все, кто ее знал. Никакой заносчивости, «звездной болезни», ощущения собственной исключительности, свойственного многим рокерам. Янка была из тех людей, которым искренне рады в любой компании. В любом городе, куда бы она ни приезжала, тут же находились люди, наперебой предлагавшие ей ночлег, еду, всевозможную помощь. Янка никогда не вываливала на окружающих свои проблемы, не жаловалась. Все переживала в себе, и стандартным ответом на вопрос: «Как дела?» было: «Хорошо, нормально». Самое большее, что могла позволить себе даже с близкими друзьями – поделиться какими-то мелкими неприятностями, обидами. Наоборот, – всем помогала, поддерживала морально, умела найти нужные слова утешения для друзей. Несмотря на открытость и простоту, по-настоящему близких людей в ее жизни было немного, – Янка очень разборчиво и придирчиво относилась к дружбе и к выбору тех, кто был рядом с нею. Общалась только с действительно интересными ей людьми. Другие знакомства ей просто были не нужны. Иногда рвалась к людям, в компанию, иногда стремилась уединиться – все в зависимости от настроения. Тем не менее, Янка, как правило, была в центре внимания любой тусовки. Она не умела проигрывать – ни в музыке, ни в отношениях с людьми. Даже в любви она действовала по-мужски: сама завоевывала, сама бросала. Влюблялась нечасто, но крепко. Вспоминает один из новосибирских панк-музыкантов Дмитрий Радкевич:
«Лично я не воспринимал ее как женщину, для многих мужчин она была «своим парнем», но не больше. Янка ведь как женщина была абсолютно несексуальна. Одно время слишком полная и жутко неуклюжая, – ничего не могла удержать в руках. В ее перспективе семья и материнство не рассматривались. «Хлопотно», – говорила она. Янка вообще была лишена каких-то семейных установок. Например, она никогда не отмечала день рождения, поэтому никто из нас не знал этой даты».
Впрочем, однажды, еще до знакомства с СашБашем, Янка попыталась вступить в брак. Избранником ее стал один из новосибирских музыкантов, Дима «Дименций» Митрохин. Дименций влюбился в Янку и сделал ей предложение. За 2 месяца до свадьбы Янка пришла знакомиться с его родителями. После просмотра семейного альбома заявила: «Вот это называется бытовуха, а для меня это путь на эшафот». На этом роман закончился. Некоторое время Янка и Дименций оставались близкими друзьями, но в 1988 году Дима женился на Ире Летяевой, а через год у них родился ребенок. Появились новые дела, заботы, и Митрохин постепенно отошел от Яны.
Первая Янкина акустическая запись – «Не Положено» была сделана в Омске и относится к январю 1988 г. К песням, написанным в Питере, Янка добавила пару более старых и несколько новых. Из-за краткости альбом почти не распространялся или имел хождение в качестве дописок. В конце 1990-го года Егор Летов, не советуясь с Янкой, дополнил запись различными акустическими (студийными и концертными) версиями ее песен. Впрочем, Янка категорически открещивалась от этого пиратского варианта, и издан он был лишь после Янкиной смерти. Альбом «Не Положено» – одна из лучших записей Янки (сам Егор не раз утверждал это в своих заметках и интервью): почти акустика, Летов только немного подыгрывал на электрогитаре, подстукивал на тарелках и бонгах. Интересно, что запись предполагалась электрической, но это организовать не удалось, – все, что записали, показалось неудачным, и Егор стер все партии кроме голоса. Впоследствии 2 песни из этого альбома Егор дополнил ударными и бас-гитарой и зачем-то включил в концертный бутлег «Инструкция По Обороне», к которому Янка никакого отношения не имела: запись была сделана осенью 1987 года в тюменском общежитии моторного завода, а Янка впервые появилась в Тюмени лишь весной 1988-го. Гораздо логичнее было бы выпустить полноценный альбом обработанных песен Янки из «Не Положено», а еще лучше – сам альбом в его аутентичном виде – с дублирующейся последней песней, разговорами перед ней...
Путешествия продолжались – из Омска Янка возвращается в Нск, а спустя несколько дней в компании Древаля, и Димы Митрохина отправляется в Юргу к Вадиму Кузьмину.
17 февраля покончил с собой Александр Башлачев. Янка поехала на похороны. С этой трагедии и началась полоса депрессии, сопровождавшая Янку до конца жизни. Уже тогда она обронила: «Это он дает мне знак, что пора уходить». Будучи скрытной, Янка редко говорила о Саше и своем знакомстве с ним, разве что иногда, с самыми близкими друзьями. Но очевидно, что общение с ним оставило сильный след в ее душе, и гибель СашБаша она переживала очень долго и тяжело. Наверняка и перемены в ее творчестве были связаны с этим событием, от которого Янка так никогда полностью и не оправилась.
Из Питера Янка с Федяем отправляются путешествовать по Прибалтике. Сначала Литва, потом Рига, оттуда Янка вернулась в Питер, а потом в Новосибирск – 14-18 апреля там проходил традиционный рок-фестиваль. После фестиваля Янка с Егором некоторое время жили в Омске, а потом Янка оправилась покорять Тюмень.
Первые публичные концерты, запись альбома (1988)
Первое публичное Янкино выступление – на первом Фестивале Альтернативной и Леворадикальной музыки в Тюмени, в ДК Нефтяников (24-26 июня 1988 года). По воспоминаниям Артура Струкова, «Янка пела акустику, – для нее это был дебют на сцене, после квартирников». На самом деле Янка играла хоть и без группы, но на электрогитаре, это видно на фото. К сожалению, запись этого концерта не найдена. Концерт записывался, в том числе, и на видео, но все записи, вероятно, были затерты из-за тогдашней дороговизны видеопленки. Мнение очевидца: «Уральские баллады о тусовочной жизни современной девушки хиппи. С панк-роком ничего общего не имеет». А вот характеристика Егора: «Баба – панк, к хиппизму отношения не имеет, чистый панк, агрессивный». Перед фестивалем она сильно волновалась, т.к. не могла позволить себе провала. Но был полный аншлаг. Фестиваль стал первым серьезным испытанием для Янки и подтверждением ее значимости в рок-жизни Сибири.
За две недели до фестиваля, в составе ВЕЛИКИХ ОКТЯБРЕЙ – Игоря «Джеффа» Жевтуна (гитара) и Евгения «Джексона» Кокорина (барабаны – его слабый профессиональный уровень вспоминают практически все, кто хоть раз слышал) писался тюменский бутлег «Деклассированным Элементам», – в местной «полустудии», на магнитофон «Сатурн». Судьба сжалилась над Янкой, вышло так, что эта запись, не причислявшаяся к каноническим даже самими музыкантами, оказалась лучшим электрическим студийным воплощением песен Янки. Многие недовольны звучанием альбома, техническим несовершенством, что вполне объяснимо – альбом был записан практически «живьем», на одном дыхании, без звукорежиссера, с минимальными техническими возможностями.
По свидетельству Евгения Вигилянского (см. интервью), тогда же была сделана и некая квартирная Янкина запись. Происходило это после фестиваля на кухне у тюменца Алексея Михайлова.
В этот же период состоялся концерт в ДК Сетевязальной фабрики с ИНСТРУКЦИЕЙ ПО ВЫЖИВАНИЮ, хотя по размерам зала и количеству народа это напоминало скорее квартирник, нежели большой концерт.
Почти все лето Янка, Летов, Неумоев и Джефф провели в Киеве, где снова останавливались у Олега Древаля. Больших концертов там Янка не играла. Были квартирники, выступления в небольших залах. Организатором был известный киевский музыкальный деятель Владимир Рудницкий.
1 августа 1988 года – концерт в Кургане с ИНСТРУКЦИЕЙ ПО ВЫЖИВАНИЮ, который является, наверное, одной из лучших концертных электрических записей Янки. Из Кургана Янка с Федяем вернулись в Тюмень, а оттуда поехали в Алушту на очередной фестиваль (см. также воспоминания Э. Вохмянина и М. Кисельниковой). Этим же летом в Крыму Янка основательно сдружилась с Ником Рок-н-Роллом. Из Крыма снова отправились на концерты в Киев.
Осенью в Новосибирске ею вместе с группой ЗАКРЫТОЕ ПРЕДПРИЯТИЕ были записаны 3 песни (изданы в 1999 г. фирмой «Отделение Выход» в качестве бонус-трека к альбому «Деклассированным Элементам»). Они заметно отличаются от всего остального, что записано Янкой – пост-панковские аранжировки, тягучее, слегка депрессивное звучание, длинные вступления и коды, медленный вокал. Стиль группы не очень устраивал Янку, но одно время, за неимением других возможностей, она собиралась сыграть с группой концерт или даже записать альбом.
Сентябрь-октябрь Янка и ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА проводят в Вильнюсе. Сначала – концерты с ОБОРОНОЙ, потом традиционный фестиваль «Литуаника». Выступления на фестивале даже не планировалось, ибо уровень этого фестиваля не предполагал участия непрофессиональных групп, к которым тогда относили Янку и ГО.
После Вильнюса Янка с Егором попадают в Питер на первые квартирники, где уже ждали известного по самописным альбомам Летова. Зрители получали в качестве приложения Янку, и все всегда были потрясены ее песнями, ее талантом. В Москве – та же реакция: «Духовно анемичная, изверившаяся Москва ходила на Янку, как куда-то в эпоху Возрождения, дивясь в ней той силе чувств, которую не видела в себе», – вспоминает Сергей Гурьев, добавляя с запоздалым раскаянием: «Мы ее ели». «От песен Янки веет безысходностью, но с ними почему-то легче безысходность эту преодолеть», – написала другая журналистка, Светлана Кошкарова, и это справедливее и уместнее. «Янку боготворили, обожали, преклонялись – перед плотной основательной сибирской девочкой, руки в феньках, на рыжих лохмах хайратник, шитый бисером; не мадонна, не анемичное хрупкое чудо. Кажется, она жила, вовсе не замечая этого преклонения, жила полностью в себе. Песни – абсолютно интимны. «Ты увидишь небо, я увижу землю на твоих подошвах» могла написать только безоглядно (и безответно?) влюбленная женщина. В кого?» (Е. Борисова. «Янка. Хроника явленой смерти»).
Нарастали противоречия между Янкой и Егором. Через полтора года совместной жизни они расстались. «Чтобы с ним жить, надо быть ему равным. Если ему уступаешь, он тебя сминает», – говорила Янка. Причину их размолвки Егор не рассказывал, а Яна постаралась как можно скорее забыть об этом периоде. Наверняка и Егор по-своему любил Янку. Но любви мешали постоянные соревнование и разногласия, как в творчестве, так и в отношении к жизни. И Янка не выдержала, ушла. Она не была слабым человеком, но устала от постоянной борьбы. Многие до сих пор продолжают обвинять Егора Летова в смерти Янки. Лишь ее близкие друзья утверждают обратное: они расстались задолго до ее смерти и с тех пор не очень много общались. Правда, почти до конца часто играли в совместных концертах. Но за эти полтора года Егор успел рассорить Янку со многими ее друзьями – все, что говорил и делал Егор, Янка считала правильным, даже если при этом он оскорблял и унижал ее друзей. Либо предпочитала не спорить. Две подруги Яны – Анна Волкова и Ирина Летяева – до сих пор считают себя виноватыми в том, что они в свое время почти перестали общаться с Янкой и недостаточно поддержали ее морально в самый критический период. Ник Рок-н-Ролл вспоминает историю с ироничной перепевкой его группой «Коба» Янкиной песни «Я Оставляю Еще Полкоролевства». Сама Яна отнеслась к ней нормально, с юмором. Но когда о песне узнал Летов, устроил Нику скандал, и Янка встала на сторону Егора, рассорившись с Ником. Таким образом, получается, что Летов, пусть не прямо, но косвенно виноват во многом, что случилось с Янкой, в ее одиночестве, в ее депрессиях. А сама Янка, при всей своей демонстративной неженственности, свободолюбии и независимости, в данном вопросе вела себя как самая обычная женщина – влюбленная, боготворящая своего избранника, прощающая ему все. И, не задумываясь, жертвовала верными и преданными друзьями во имя этой непонятной и неравноправной любви. Лишь в конце она, вероятно, стала более трезво смотреть на события и как-то пыталась поправить отношения с людьми, но это ей удалось не в полной мере.
1989 г.
Все это происходило, начиная со второй половины 1988 года, и развивалось примерно полгода. А тем временем Янка постепенно завоевывает две столицы – Питер и Москву. 2-4 декабря в Москве состоялся рок-фестиваль «СыРок». Янка планировала сыграть несколько песен в рамках выступления ГО, но что-то не сложилось, – Янка там не пела.
28 января 1989 г. – первые публичные концерты в Москве, в ДК МАМИ: сначала Летов в электричестве, потом Янка с ГО. Концерт был полон драйва и дикой, необузданной энергии, но весьма неудачен по звуку, как и большинство электрических выступлений Янки.
В январе же – участие в сейшене в НЭТИ, в Новосибирске.
При помощи Анатолия Соколкова, пытавшегося как-то помочь музыкантам обрести официальную «крышу», ОБОРОНА и Янка вступают в Ленинградский рок-клуб, но так до конца и не приживаются в нем. Почти все питерские музыканты инстинктивно отторгают чуждое и непонятное им. Дружеские отношения сложились только с музыкантами АУКЦЫОНА.
После 1988-го года – и чем дальше, тем заметнее – ее стихи и песни становятся все более темными, неконкретными, тяжкими. Многие – в мужском роде. И все больше о смерти: карнизы, падения и многоэтажки:
«А я почему-то стою и смотрю до сих пор
Как многоэтажный полет зарывается в снег».
(«Крестом И Нулем», 01.1989)
«По шершавому бетону на коленях вниз
Разлететься, разогнаться – высота, карниз»
(стихотворение 1989 г.)
17 февраля 1989 года – годовщина гибели Саши Башлачева. Янка участвует в серии концертов его памяти. 19 февраля – в ДК МЭИ, аншлаг (из-за ОБОРОНЫ), 20 февраля – концерт памяти Башлачева в Питере. Организаторы не хотели, чтобы на концерт попали все без разбора, и попытались устроить вечер «для посвященных» – маленький зальчик ДК Пищевиков, в сборной солянке из необъявленных исполнителей (в лицо знали, кажется, только Ревякина и Задерия) три песни Янки, сравнимые по силе эмоционального воздействия с языческими заклинаниями, многократно усиленные ревером. «Мороз по коже, шепот: "Кто это?"», – вспоминает присутствовавшая на концерте Екатерина Борисова. После всех этих мероприятий Янка находится в сильной депрессии: «Башлачев протоптал дорожку, и мне пора по ней. От меня в этой жизни всем только неприятности и страдания. Все вздохнут с облегчением, когда я исчезну», – повторяла она после приезда домой. Многие вспоминают, что эта черта была вообще характерна для Янки – вину за все неприятности, случившиеся с другими людьми, склонна была приписывать себе. Даже если никаких рациональных объяснений этому не существовало (см., например, воспоминания С. И. Дягилева).
В 1989 году Станислав Иванович женился и переехал к жене, Алле Викторовне, жившей с сыном и невесткой. Вскоре они получили квартиру на улице Доваторов, а Янка осталась в старой избе на Ядринцовской, 61.
Постепенно отходя от Егора, Янка почти перестает общаться и с остальными своими товарищами, с которыми вместе работала. Сама Яна говорила о Летове: «Всё, мы поссорились так, что обратной дороги нет». В какой-то момент она осталась практически одна – без подруг, без семьи, без любимого человека. Вспоминает один из знакомых Янки, врач новосибирской клиники:
«Однажды я ей про своих пациентов рассказывал, «Представляешь, – говорю, – сегодня была пациентка с диагнозом «ангедония». – «Что это?» – заинтересовалась Янка. «Это состояние, когда нет радости, нет счастья, но не депрессия». – «Это мой диагноз», – решила тогда она. И через неделю написала песню с одноименным названием».
В начале 1989 года была сделана акустическая запись, сделанная по желанию Летова дома у Фирсова специально для русской эмиграции в Париже, в 1995-м переизданная под названием «Продано!». Янкины песни сопровождаются только ее гитарой. Лишь последнюю песню, «Деклассированным Элементам», они по традиции поют дуэтом с Летовым. Тогда же писался и акустический альбом самого Егора «Русское Поле Эксперимента». Вскоре после записи Летов по неизвестным причинам отказался от этих альбомов и потребовал исключить их из дискографии ГО и Янки. Однако потом смягчился и дал им «право на жизнь», скромно именуя их бутлегами. И на том спасибо. В 1990-м Егор распотрошил эту Янкину запись, добавив несколько песен из нее к альбому «Не Положено» (тот самый вариант, так возмутивший саму Янку).
Январь-февраль – квартирники в Москве (один из наиболее известных записан в феврале Олегом Ковригой и издан впоследствии под названием «Акустика», а позже переиздан с добавлением бонус-треков (2 песни, записанные В. Рожковым и И. Красновым в Новосибирске) как «Красногвардейская» – по названию близлежащей станции метро).
24-27 февраля в Харькове состоялся фестиваль «Рок против сталинизма». Янка не участвовала в программе, но поехала за компанию. 26 февраля выступала ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА. 28 февраля Летов, Янка и Александр Чернецкий (группа РАЗНЫЕ ЛЮДИ) играют квартирник, выступление Янки на котором недавно издано московским «Отделением Выход». У Алексея Коблова сохранилась и полная запись того концерта (наиболее широко распространена 90-минутная запись выступлений Егора и Янки). Хочется надеяться, что когда-нибудь этот концерт будет издан целиком.
В конце марта состоялась серия сольных акустических концертов в Иркутске и окрестностях. Вначале Янка выступила в Ангарске. Концерт организовывался Ангарским Творческим Объединением Молодежи (в дальнейшем – ТОМ) и Игорем Степановым (сейчас проживает в Израиле). Этим же объединением, как раз в то время, проводилась выставка художников-митьков, на которой Янке и была предоставлена возможность сыграть. На второй же песне порвалась струна, целый час искали новую. Но, несмотря на неудачное начало, Янка отыграла весь концерт, как обычно. На следующий день Янка выступала в Иркутске в помещении библиотеки на ул. Триллисера. Всего же в библиотеке состоялось 3 концерта, а также был концерт в Политехническом институте. Все концерты записывались, но почти все записи остались у Степанова, и достать их теперь, разумеется, проблематично. На иркутскую землю Янка всегда приезжала вдвоем с Аней Волковой, одной из ближайших подруг еще со студенческих времен. Познакомились Янка с Аней летом 1986 года через общую подругу, Ольгу Глушкову. Ольга была Янкиной одноклассницей, а с Анной училась в мединституте. В середине 90-х Ольга трагически погибла, отдыхая с мужем за границей.
30 марта Янка возвращается в Новосибирск, на следующий день с Аркадием Кузнецовым (ИПВ) уезжает в Омск, а в середине апреля оказывается в Москве. Есть сведения, что там состоялись концерты Янки.
В апреле – концерт с ГО в Питере, в концертном зале «Время» в Автово: 3 песни, бешеный звук, подпевки Егора. Тогда же, в Питере французскими журналистами снимался фильм о рок-жизни в Советском Союзе. Питерский концерт Янки и Егора вошел в этот фильм. К сожалению, этой записи, похоже, в России не сохранилось.
22 апреля – концерт в ДК МВД в Симферополе вместе с ОБОРОНОЙ. Путешествия по Крыму: Ялта, Гурзуф…
3 июня Янка принимает участие (2 песни) в новосибирском концерте памяти гитариста ГО Дмитрия Селиванова, повесившегося в апреле того же года. Кроме Янки в концерте выступали ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА, ИНСТРУКЦИЯ ПО ВЫЖИВАНИЮ, Манагер. Концерт был недавно издан вместе с другими сохранившимися видеозаписями Янки.
В конце июня Янка, Олег «Берт» Тарасов и Алексей Коблов приезжают в Харьков. Остановились, как обычно, у Дмитрия и Светланы Рудим.
23 июня – маленький сейшен у Чернецкого в Харькове. Осталась 90-минутная запись, на которой Янка, Чернецкий и харьковский музыкант Коча (Сергей Кочерга, гр. ТИХИЙ УГОЛОК) по очереди поют свои песни. Наверняка таких посиделок с гитарой было бесчисленное множество, но, к сожалению, лишь немногие остались в записи. В отличие от совместных концертов с Летовым, запись поражает своей естественностью, легкостью и отсутствием характерного надрыва в голосе Янки в присутствии Егора (это очень заметно в сравнении, например, с концертом 28 февраля). Кроме того, в те же дни состоялся еще один квартирник, в записи, судя по всему, не сохранившийся (см. примечания к интервью с Чернецким). По воспоминаниям Берта, был также квартирник Янки с Кочей и Андреем Вохом.
Концерт в Харькове 26 июня, ДК «Пищевик» в рамках закрытия сезона. «Порвалась струна, – перестроила гитару на пять, потом другая – доиграла на четырех. А могла бы, наверное, доиграть и на одной». В Харькове ее еще плохо знали, но приняли безоговорочно.
В июле через Сергея Фирсова и новосибирского фотографа Александра Кудрявцева Янка знакомится с Еленой и Владимиром Филаретовыми из Питера. Янка приехала с Аней Волковой. Тут же был устроен квартирник. Вскоре приехал и Егор Летов с ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНОЙ. Жили у Филаретовых, тут же устраивали многочисленные квартирники.
Фестиваль в Таллинне «Рок-саммер». Янка и ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА там присутствовали, но не выступали – по той же причине, что и на «Литуанике». Тем же летом состоялся второй панк-фестиваль в Тюмени. Янка на нем тоже выступала. Хотя об этом почему-то мало кто помнит, как и о том, что этот фестиваль вообще был.
Вторая половина лета – снова Киев, куда Янку уже активно приглашали с персональными выступлениями. Янка приезжала вместе с Нюрычем (Анной Волковой) и Валерием Рожковым (гр. ФЛИРТ), которые стали к тому времени мужем и женой. Концертов было больше, чем предыдущим летом. Местная публика Янку уже знала и любила.
В том же 1989 году, с 25 августа по 16 сентября в Омске дома у Егора и под его руководством записываются первые «официальные» и (что немаловажно) признанные за таковые самой Янкой электрические альбомы «Ангедония» и «Домой!». Барабаны и черновая гитара были записаны в Питере на точке АУКЦЫОНА (у м. «Удельная») 20-21 июля 1989 года Александром «Папиком» Канаевым. По его свидетельству, в процессе записи Янка спела несколько больше песен, чем вошло в альбомы. В то же время на альбомах есть номера, которые тогда не записывались (видимо, речь идет о вставках из тюменского бутлега 1988 г.) И хотя сам Летов почти не играл на этих альбомах, они несут явный отпечаток звука, присущего ГО. «Раздражающую меня этакую скорбную, пассивную и жалкую констатацию мировой несправедливости, заметно присутствующую в Янкином голосе и исполнении, я решил компенсировать собственной агрессией... Возможно, в результате возникло не совсем ей свойственное (а, может быть, и совсем не свойственное), зато получилось нечто общее, грозное и печальное, что в моем понимании – выше, глубже, дальше и несказанно чудеснее изначального замысла». Янка бунтовала, Егор гордился результатами своих трудов – зато, мол, вышел не «бессильный бабий плач», а крутой панк, без «эстетства и утонченности», и без презираемой Егором жалости к миру. Но эта жалость все равно рвется из этого шумного, скрежещущего, заглушающего чистый Янкин голос «фирменного» грязного саунда Летова и компании. Обидно, что нет практически ни одной электрической записи, где инструменты звучали бы адекватно Янкиным песням, не портили бы их, не заглушали, а наоборот, выгодно оттеняли и делали еще лучше, еще выразительнее... Мы уже никогда не узнаем, зачем она уступала – из женской ли мягкости, из боязни потерять уважение Егора и возможность сотрудничать с ним? Ведь не отказывалась же от этих альбомов (как это было с «Не Положено» и «Деклассированными Элементами», считая их ученическими, несовершенными). Люди, не очень разбиравшиеся в тонкостях, относили Янку к обойме сибирских панк-музыкантов, и ее саму такое отношение, видимо, устраивало. Многие теперь рассуждают, какова была бы Янка без Егора. Конечно, он ей многое дал. И, наверняка, – не меньше отнял. Можно только гадать, что бы получилось, играй Янка, к примеру, с КАЛИНОВЫМ МОСТОМ, с ИНСТРУКЦИЕЙ ПО ВЫЖИВАНИЮ или с кем-то еще. Почему-то кажется, что любой из этих вариантов был бы лучше. Но Янка выбрала именно Егора, и, несмотря на постоянные ссоры и размолвки, так и не порвала с ним полностью до самого конца. Однако после их семейного разрыва она хотела работать уже самостоятельно, собрать свою группу. Такие попытки несколько раз предпринимались, но реально из этого ничего не получилось. В немалой степени из-за нежелания Егора.
В значительной степени Янку и ее творчество изменило не только общение с Егором, но и постоянное вращение в мужской компании, в которой почти каждый был незаурядной творческой личностью, и ей нужно было постоянно держаться на уровне, доказывая, что она не хуже их, что ее творчество имеет право стоять рядом с их музыкой. Тяжело отражались на психике и сложности с поиском музыкантов. К их подбору Янка относилась очень серьезно (как и ко всему в жизни) – технического мастерства для нее было недостаточно, ей была нужна близость по духу, дружба, полное взаимопонимание с полуслова. «Своим» музыкантом, который больше нигде не играл, у нее был только Сергей Зеленский, боготворивший Янку. Очень теплые отношения были и с Джеффом, который тоже постоянно рвался играть не с ГО, а на бас-гитаре в группе Янки. С Джеффом Янку объединяла и страсть к народной музыке. Вдвоем они иногда ездили по деревням, собирая местный фольклор, записывали уникальные народные песни, сказания. Сама Янка тоже очень любила народное творчество, часто исполняла что-то на тусовках одна или с кем-то хором, кое-что из этого было записано – «Сад», «То Не Ветер»…
Не ладилось и со студией. Нужны были деньги, связи, организаторские способности. Ничего этого не было. В итоге проще всего было записываться у своих людей – на «ГрОб-студии». А там – давление Летова, навязывавшего Янке свое видение музыки. Проведя несколько лет в мужском коллективе, Янка меняется и характером, – становится более резкой, жесткой, целеустремленной. В какой-то степени это помогло ей самореализоваться, но, кажется, она стала забывать, что она женщина. Даже о себе говорила и писала в мужском роде – «я пошел», «я спел», «я сделал» (см. например фрагменты ее писем). Отец Яны вспоминает, что эту манеру она переняла у своей приемной бабушки – матери второй жены Станислава Ивановича (впрочем, другие близкие люди утверждают, что это полный вздор).
В разных городах начинают ходить по рукам ее записи, в основном акустические. Янка становится известной не только в андеграундных кругах, но от официальных записей отказывается: «Слышали, на "Мелодии" выходит ваша пластинка? – Ложь. Не записывалась и записываться не собираюсь, даже если предложат» (из беседы с журналисткой Еленой Гавриловой в Барнауле, на «Рок-Азии», октябрь 1990 г.); «А на "Мелодии" мы отказались записываться» (из ответов на записки во время концерта в Иркутске, октябрь 1990 г. После этой реплики слышен одобрительный гул зала). Летов в одном из интервью говорил, что «Мелодия» предложила Янке записать пластинку, но было поставлено условие – без мата. Вначале Янка действительно собиралась сделать сборник из разных альбомов, но потом решила отказаться от записи. «Я буду жить так, как мне нравится», – как-то сказала она и не отступила от этого принципа. Например, на одном из своих выступлений она оборвала концерт на полуслове, прокомментировав: «Все, больше не могу ни петь, ни играть, ни говорить» – и бросила гитару в угол.
Тем не менее, примерно в это же время песни Янки начинают потихоньку появляться на радио, преимущественно на молодежных станциях: «От Большого Ума», купированный вариант «Гори-Гори Ясно». Вряд ли сама Янка знала об этом, и вряд ли кто-то спрашивал ее разрешения. В Лондоне известный ведущий радио ВВС Сева Новгородцев также включает ее песни в свои программы.
Стараниями Фирсова о Янке узнали в Европе. Приходили даже приглашения поехать с концертами во Францию, Германию. Неизвестно почему, но эти замыслы так и не осуществились, хотя сама Янка воспринимала известия о подобных приглашениях с радостью и энтузиазмом. «Хочу посмотреть, как люди ходят по улицам и просто так улыбаются», – говорила она.
В октябре в Барнауле проходит первый фестиваль «Рок-периферия». Янка на нем присутствовала, но не выступала по причине «абстрактного облома» (фраза из маленького интервью с Янкой барнаульскому самиздатовскому журналу «Периферийная нервная система»).
В конце декабря состоялось 2 концерта Янки и Егора в Горьковском Политехническом институте (Нижний Новгород). Кроме них играла группа ПОЛ-ГПД, в составе которой были Полковник и Чиж.
1990 г.
Год 1990 открылся череповецкой «Рок-Акустикой» (12-14 января). Аудиозапись фирмы «Мелодия» была уничтожена Юрием Морозовым по просьбе самой Янки в ночь после концерта, – Янка не хотела попасть в фестивальный сборник, планировавшийся к изданию «Мелодией». Есть сведения, что у кого-то сохранилась запись с пульта. Видеозапись Янкиного выступления 13 января сохранилась и была недавно издана на питерском лейбле «Манчестер Files». Мнения обо всех, кто там играл, весьма разнородны, о Янке – однозначны: «...как живительная влага для искаженной и опаленной солнцем земли. Ее голос вливался в вены, пульсировал внутри, разгоняя кровь и очищая душу от тех фекалий, которыми загружает нас окружающий социум» (А. Кушнир, А. Пигарев). «Ты, Янка, – большая река» (Маша Володина).
Впрочем, были и другие отзывы: высокомерно-оскорбительная фраза в автобиографии вечно всем недовольного Юрия Морозова, отозвавшегося о Янкином выступлении в Череповце так: «...Подвыпившая Янка, с грохотом скакавшая под неизбывную умцу-умцу по сцене и голосившая не своим голосом, чтоб затем вскоре повеситься».
На фоне общего бесшабашного фестивального веселья Янка выделялась своей замкнутостью: «…Ну представляете, что делается на рок-фестивале вечером в гостиничном номере? В маленькую комнатку набивалось по 20 человек… Вино, трава… А Янки не было. Она держалась особняком. И я помню даже, что это становилось темой некоторых разговоров, – что она затворница и не очень, как сказали бы теперь, публичный человек» (Дмитрий Крюков, Нижний Новгород).
По дороге в Москву, в вагонном тамбуре, Янка дала Крюкову интервью – случай, редчайший в ее жизни. Статья о фестивале с этим интервью была потом опубликована в одной из нижегородских газет.
После «Рок-Акустики» Янка с Сергеем Зеленским провели несколько дней в Москве, а затем вернулись в Новосибирск.
В середине февраля Янка и ОБОРОНА вновь приезжают в Москву. Играли в акустике – Янка и Егор – где-то в Метрогородке, в библиотеке.
17 февраля 1990 года в ДК МЭИ в Москве состоялся исторический концерт, неофициально – памяти Саши Башлачева, в котором, кроме ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ и Ника Рок-Н-Ролла, принимала участие и Янка с ВЕЛИКИМИ ОКТЯБРЯМИ. Концерт издан (надо сказать, звук обработан весьма халтурно, непонятна и причина вырезания части песен Егора, всего выступления Ника и нескольких совместных джем-номеров), но полная версия еще только ждет своего часа. Видеозапись производилась, но была стерта, как и большинство других Янкиных видео.
Через 3 дня, 20 февраля – мемориал Башлачева в Питере, в БКЗ «Октябрьский», тоже записанный, изданный и разобранный по полочкам. Чуть ли не единственное выступление Янки на столь официальном мероприятии. Опять с Летовым (и опять после Летова! – он всегда настаивал на таком порядке), опять мало песен – всего три. Организаторы в шоке после их выступлений: «Кто эти гопники, выступавшие сейчас – тощий парень и толстая девушка?! Не могли пригласить певцов получше?! Еще мата со сцены не хватало!..»; концерт едва не закончился скандалом. Липницкий в «СДВИГ-афише» упрекнул Янку в излишней безысходности и отсутствии юмора в песнях. Известно, что в жизни она была веселым и смешливым человеком, но нет ни одной смешной песни, ни одного забавного стишка. Но о каком юморе можно говорить на поминальном концерте? Ни Янка, ни Егор не участвовали в финальном хоровом пении Ильченковской «Бей, Колокол». Ни Янка, ни Егор не попали в телеверсию этого концерта. Однако по иронии судьбы именно записи Янки и Егора получили широкое хождение в народе. Остальные выступления найти достаточно сложно.
Зима-весна – серия квартирников в Москве, а также в Питере, в Кирпичном переулке у Филаретовых – Летов и Янка (на одном из квартирников пел также Олди (КОМИТЕТ ОХРАНЫ ТЕПЛА)).
Март 1990 – в Новосибирске на самодеятельной студии при ДК Чкалова записывается альбом Ника Рок-н-Ролла «Полночный Пастырь». Ник уговаривает Янку принять участие в записи, возможно, что-то вместе спеть, но Янка отказывается. «Участие» в записи ограничилось тем, что в одной из песен она подзванивала маленькими колокольчиками.
9-10 апреля 1990 – концерты с Летовым в Киеве – последние из известных совместных их выступлений. В мае у Летова возникает идея записать в рамках КОММУНИЗМА что-то типа нынешних «Старых Песен О Главном», куда вошли бы уличные блатные песни с привлечением к этому проекту Янки. Но этому замыслу так и не суждено было сбыться.
В этот период Янка жила преимущественно в Новосибирске, в общежитии НЭТИ на Красном проспекте (возле метро «Заельцовская»). Там у Янки было много друзей, собиралось немало интересных личностей. Одной из них, Юле Шерстобитовой (она также была вокалисткой группы НЕКИЕ СТЕКЛЯННЫЕ ПУГОВИЦЫ) посвящена песня 1987 года «Я Оставляю Еще Полкоролевства». Каждый вечер устраивались импровизированные посиделки с гитарой на балконе. Пели все, и Янка тоже. Регулярно что-то записывали, – в общаге было много хорошей по тем временам аппаратуры. Янкина песня «Пауки В Банке» и народная «То Не Ветер…», дописанные к «Красногвардейской», как раз были записаны в общежитии в этот период. А также «Нюркина Песня» и «Столетний Дождь» (единственная не концертная запись этой песни).
Тогда же в Янкиной жизни появился близкий человек, Сергей Литаврин, который был старше ее лет на 10. Жил он в том же общежитии – некоторое время Янка жила с ним. Сергею нравилась та музыка, которую делала Янка, ее песни, они с Яной любили друг друга, но, видимо, не все было гладко, – многие вспоминают теперь об их странных молчаливых отношениях, о жалобах на взаимное непонимание. Весь последний год Янка мучительно разрывалась между нормальными человеческими желаниями – быть женщиной, иметь семью, дом, любимого человека, и творчеством. Невозможно делать несколько дел одинаково хорошо, всегда приходится чем-то жертвовать. Янка попыталась выбрать творчество, песни…
Летом был концерт в Новосибирске, в Академгородке. Присутствовали в основном друзья, знакомые, был там и Янкин папа. Тогда Янка впервые исполнила новые песни: «Придет Вода», «Выше Ноги От Земли» и другие, ставшие последними в ее жизни.
30 августа – квартирник с Летовым у Филаретовых в Питере. В не очень большую квартиру набилось более 200 человек.
1-2 сентября 1990 г. – зеленоградский фестиваль «Молодой Европейский Андеграунд», организаторы – С. Гурьев, А. Коблов (журнал «КонтрКультУра»), Роман Никитин (радиопрограмма «Тихий Парад»). Без Летова, с ОКТЯБРЯМИ, с дикими аппаратными проблемами, пропадавшей гитарой, неслышным голосом. Все равно – «О-о-о!», как всегда. И все словно боятся писать о Янке, боятся навредить даже восторженным словом. «Подснежнику все равно, кто его раздавил – белка или медведь». Почему все к ней относились так, только ли из-за песен?
Последний из «больших» фестивалей с Янкой – «Рок-Азия» в Барнауле (предыдущие фестивали этой серии назывались «Рок-Периферия») 9-13 октября 1990 г. Играла с ОКТЯБРЯМИ. Мнение Тоби Холдстворта из «Синсер Менеджмент» (Лондон): «Это большое искусство. Грязь со вкусом – это круто!» Мнение из зала: «Боже, где она нашла таких лабухов!» Сама тоже была недовольна – едва закончив последнюю песню, сорвала гитару и грохнула ею о сцену. И ушла. По мнению очевидцев, несмотря на все технические проблемы, «выступление было мощное, но абсолютно суицидальное. Следующим актом было бы самоубийство на сцене» (Алексей Коблов). Кто-то додумался обозвать ее «леди-панк». Выражение было подхвачено журналистами и периодически всплывает до сих пор. После этого абсолютно провального выступления Янка окончательно разочаровывается в электричестве и в своих музыкантах. Это был ее последний электрический концерт. Выступление записывалось на видео, но примерно через месяц запись была, как обычно, затерта по причине дефицита пленки. Остается очень слабая вероятность, что у кого-то могли остаться копии.
В октябре-ноябре того же года Янка снова приезжает в Иркутск. Первый концерт, как и полтора года назад, в Ангарске (организаторы – ТОМ) в ДК «Энергетик». Снова технические накладки – на второй песне зафонил микрофон; чтобы не прерывать песню, Янка опустилась на колени и допела в таком положении. Потом попросила сделать перерыв, – свело руку. Было это примерно во время ноябрьских праздников.
На следующий день Янка играла в Иркутске, все в той же библиотеке на ул. Трилиссера – последний из сохранившихся в записи концертов Янки. Редкий случай, когда Янка изменила своему правилу не отвечать на вопросы (среди сохранившихся записей это единственная подобного рода). Между песнями – ответы на записки из зала. Живая непосредственная запись, непринужденное общение со слушателями. Новые на тот момент песни, а также редко исполняемые «Пауки В Банке» и «Нюркина Песня». 3 песни из этого концерта вошли в Летовскую компиляцию альбома «Не Положено», одна песня в альбом «Стыд И Срам». По свидетельству очевидцев, концерт был потрясающий, впрочем, как и все предыдущие выступления в Иркутске и Ангарске. Набился полный читальный зал, слушатели сидели на полу, вплотную придвинувшись к Янке. После концерта долго не расходились. Сама Янка тоже выглядела радостной и возбужденной.
В эти же дни играла Янка и в иркутском Политехе (организатор – Валера Рожков). Но, как вспоминает Елена Оренинская, работавшая в то время в библиотеке, концерт не удался: «Я еще тогда подумала: зачем она приехала, если ей нечего сказать? Потому что песни были все старые, и она какая-то неэнергичная… Это было за полгода до ее смерти. Видно было, что человек немножко не здесь… что-то происходит в жизни». Игорь Краснов объясняет такое настроение Янки более конкретной причиной, – перед этим по вине Игоря Степанова были сорваны несколько запланированных концертов в Иркутске. Кроме того, незадолго до этого Янка в очередной раз крупно поссорилась с Егором.
На следующий день друзья повезли Янку на Байкал. До этого времени Янка еще не бывала на Байкале, а тут как раз представилась возможность перед отъездом увидеть жемчужину Восточной Сибири.
Также в ноябре Янка приезжала в Питер и играла квартирник у Филаретовых. Елена вспоминает, что была она тогда немного грустная.
1991 г.
Новый, 1991 год Янка с подругами и Сергеем отмечала в Новосибирске в общаге. Пили, веселились, слушали музыку, пели народные песни. Кажется, это был последний раз, когда Янку видели веселой и энергичной…
Несмотря на регулярные конфликты с Летовым, Янка изредка встречается с ним. Еще в 1990-м году они периодически вместе проводят концерты и помогают друг другу в записях. Янка не решалась окончательно творчески разойтись с Егором. Видимо, до сих пор высоко ценила его мнение. Впрочем, и Летов не позволял Янке отойти в сторону – постоянно привлекал к своим проектам, убеждал играть вместе концерты, ставил свои условия. Однако после киевских концертов 1990 года вместе они уже не выступали. Тогда Егор заявил: «Все, с Янкой я больше не играю, она попортит общий имидж, у нее песенки такие, непротестовые, чуть ли не образные, мягкие, а нужно жестко все делать». Похожие высказывания можно найти и в интервью Егора того периода. Тандем распался. Яна начинает тяготеть к сольным выступлениям, к акустике. Возможно, в тот период она и сказала такие слова: «За примочкой можно спрятать любое дерьмо. А ты попробуй сыграй в акустике и докажи, что это действительно отличная вещь» (записано со слов некоего А. Шлякова).
В середине января в Новосибирск приехал Плюха (Алексей Плюснин), а потом и Егор. Всей компанией поехали в Академгородок, где и жили в общежитии у Сергея Зеленского до 5 февраля.
В феврале 1991 года Янка с Нюрычем снова приезжают в Иркутскую область. Организаторам не удалось своевременно выбить помещение для концертов. Янке пришлось задержаться на некоторое время, в течение которого она жила у друзей то в Иркутске, то в Усолье-Сибирском, то в Ангарске. Из-за этой задержки у Янки срывалась запись ее новых песен в Новосибирске, – там были уже оговорены сроки, найдены музыканты. В конце концов, было найдено место для нескольких выступлений Янки в читальных залах иркутских библиотек: имени Иосифа Уткина и на ул. Триллисера. Впрочем, по прошествии времени никто толком теперь не может вспомнить, состоялись ли эти концерты, были ли они записаны (хотя известны имена фотографа и того, кто должен был делать записи). В любом случае, записей этих найти не удалось; возможно, и были какие-то акустические концерты Янки в 1991 году, но о них ничего не известно – последним известным (и записанным) остается концерт в Иркутске в октябре (или ноябре?) 1990 г.
В конце февраля Янка уехала в Новосибирск. Запись новых песен все же состоялась – в общежитии НЭТИ она записала в акустике четыре песни, в которых боль буквально хлещет через край – «Выше Ноги От Земли», «На Дороге Пятак», «Про Чертиков», «Придет Вода». Песни удивительно емкие, многогранные, полные жутких образов, с плотным и тяжелым саундом. В голосе – надрыв и безысходность, какая-то безнадежная ярость и агрессия. Все это особенно заметно в акустике, не прикрытой тяжелыми аранжировками, визжащей гитарой и безумным электроорганом. Записывал песни Игорь Краснов (хотя, по его своспоминаниям, запись состоялась в ноябре 1990-го), пятой были записаны «Пауки В Банке» (не издавалось). Песня «Придет Вода» оказалась последней Янкиной песней, т.к. была написана в конце 1990 г. Многие расценивают ее как прощание. В эту версию вписывается и замечание Ани Волковой о том, что Янка уже в январе 1991 г. как-то призналась ей, что решила покончить с собой. И кажется теперь неудивительным, что эти песни оказались последними. Что еще можно спеть после такого?
Зимой 1991-го друзья в Томске договорились об организации концерта Янки. Нашли зал, деньги, дело оставалось за Янкой. Наконец, через Аню Волкову узнали, что приезжать Янка не собирается – мало с кем общается и от всех выступлений отказывается.
В начале 1991 года Янка уходит из общежития и возвращается в свой дом на Ядринцовской. Возможно, причиной тому были напряженные отношения с Сергеем Литавриным. На нее с новой силой наваливается депрессия. Янка почти перестает писать песни и стихи, прекращает давать концерты, замыкается в себе. По словам ее отца, это началось еще в феврале 1990 года, после возвращения с московского и питерского концертов памяти Саши Башлачева. Возможно, и так. Но друзья говорят, что резкая перемена в настроении Янки наступила после приезда Летова зимой, вскоре после новогодних праздников. Их ссоры и примирения с Янкой были тогда постоянными и выматывающими, несмотря на то, что с Яной они уже давно не были вместе, и, казалось бы, им давно было нечего делить. Но тот визит совершенно придавил Янку. После этого она все чаще уединялась в своей комнате, на все вопросы отвечая: «Мне не о чем говорить». Редко выходила из дома, похудела, практически не спала по ночам, потеряла интерес к людям. Один Янкин знакомый, Андрей Ковалёв, рассказывал, что приходил к ней домой как-то по весне и спросил: «Ну, как живёшь, Яныч?» А она ответила: «А я не живу…» Почти все время Янка проводит дома, лишь изредка встречаясь со старыми друзьями. В марте, по свидетельству Константина Рябинова (Кузи Уо) и Анны Волковой, она последний раз виделась со своими соратниками по ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЕ и ВЕЛИКИМ ОКТЯБРЯМ в Омске. И эта встреча, видимо, стала последней каплей.
Отец Янки вместе с Аллой Викторовной пытались «отогревать» Яну. Она сильно увлеклась российским фольклором, разучивала массу народных песен, читала много книг. Казалось, скоро ей удастся соединить роковые интонации с фолком...
Была Янка знакома и с сыном Аллы Викторовны, Сергеем Шураковым, они очень дружили, Сергей ценил и уважал Янку, а матери говорил, что после 2-х неудачных браков он впервые встретил близкого и интересного человека среди женщин. Сам он тоже был весьма интересной и образованной личностью – занимался (довольно успешно) восточными единоборствами, буддизмом, ездил на стажировку в Японию и Китай, участвовал там в соревнованиях.
На конец весны некими организаторами из Сибири планировался Янкин совместный с БГ и КАЛИНОВЫМ МОСТОМ тур по городам Золотого Кольца, Русского Севера, ждали ее и на первом московском фестивале «Индюки» (апрель). Но на дверях ДК Русакова висел огромный плакат «Летова не будет!», а про Янку говорили: у нее жуткая депрессия, приезжала в Москву, пролежала сутки на кровати лицом к стенке и уехала домой… В это время концертов она уже, по всей видимости, не давала.
Весной 1991 года наступил самый критический период в жизни Янки. Незадолго до смерти Янка дала «обет молчания». За две недели она не проронила ни слова. Даже родители почувствовали неладное. В конце апреля в семье случилась трагедия: погиб Сергей Шураков. Причиной стала халатность врачей в больнице, где Сергей проходил обследование и лечение перед медкомиссией для устройства на работу. Сергей умер 23 апреля, а родным сообщили только 4 мая… Янка участвовала во всех похоронных делах, на нее, естественно, все это сильно подействовало. На следующие праздники родители забрали ее на дачу, чтобы как-то отвлечь, самим отвлечься. Поехала с ними и подруга Сергея, у которой после трагедии случился выкидыш.
Вот тут-то и свершилось то, чего никто не ждал. Янка стеснялась курить при родителях (зная, что отец не выносит запаха дыма, она даже дома курила в вытяжку печи) и все время уходила в лесок неподалеку от дома. 9 мая, перед ужином, примерно в 6 часов вечера, она, как обычно, ушла в лесок, но долго не возвращалась. Ее быстро нашли неподалеку от дачи, вернули. А через час она опять исчезла. На этот раз искали до 2-х часов ночи, обежали весь лес, но безуспешно. Решили, что она уехала в город, как часто бывало. Привыкли к подобному поведению. Утром отец, первой электричкой вернувшись домой, обзвонил всех Янкиных знакомых, обошел все места, где могла бы быть Янка, но поиски результатов не дали. В милиции заявление о пропаже приняли только на третий день. Гибели Янки никто не мог и предположить. Ходят слухи об открытке, которую получили 10 мая некоторые близкие друзья Янки. Текст был примерно таким: «Пускай у тебя все будет хорошо. Я тебя очень люблю. Дай Бог избежать тебе всех неприятностей».
Сообщили в Москву, – пропала Янка! Думали, вдруг случилось чудо, – уехала туда, никого не предупредив? Настоящую тревогу подняли как раз в Москве. В Новосибирск звонил художник Кирилл Кувырдин, ему отвечали, мол, с ней так бывает: ушла, погуляет, вернется. Среди многочисленных обожателей, друзей и поклонников у Янки не оказалось по-настоящему близких людей, которых бы встревожило всерьез ее исчезновение. Волновались, гадали, но толком никто поисками не занимался. Потом журналист Юрий Щекочихин из «Комсомольской правды» (ныне – депутат Госдумы, журналист «Новой газеты»), толком и не знавший, кто такая Янка, достал по каким-то своим каналам новосибирскую милицию, которая стала искать.
После…
Янку нашли только 17 мая. Нашел ранним утром рыбак в реке Иня возле станции «Издревая». По другим сведениям, это произошло у станции «Иньская» (С. И. Дягилев). А утонула Янка, видимо, близ ст. «Новородниково» (Александр Рожков). Тело несло по воде более 40 км. Янку смогли опознать только по одежде, – настолько разбухло тело от воды и жары. Похоронили ее в закрытом красном гробу в Новосибирске, на Заельцовском кладбище, среди деревьев, на болотистой почве, в стороне от главной аллеи – более приличного места не нашлось. Рядом – могила Сергея Шуракова.
Похороны состоялись в кругу друзей, родных и музыкантов. Собрались и разнообразные знакомые, тусовщики, фанаты. Об этом много написано. Вот одно из воспоминаний об этом мероприятии: «Летов превратил их в саморекламу, все сводил к своей философии, музыке, а не о погибшем человеке говорил. Игорь сказал еще тогда, что Летов всегда будет подталкивать к смерти людей вокруг себя, а сам умирать не собирается» (Елена Оренинская). Об этом же говорили и Алексей Коблов, и Ник Рок-н-Ролл, и многие другие. Были и пляски до упаду, море водки и наркотиков, крики Егора о том, что смерть Янки – жизнеутверждающая, и потому не надо слез и поминаний, нужно веселиться и радоваться жизни. Можно только представить, каково это было видеть Янкиным родным, да и всем тем, для кого ее смерть не была «жизнеутверждающей». После поминок Егор самовольно выгреб из Янкиного стола пачку бумаг. Говорят, что, кроме стихов, которые потом издали, там была и личная переписка Янки с Летовым. Возможно, что в этих письмах крылось много загадок их непростых отношений. После смерти Янки Егор Летов женился на Анне Волковой, которая к тому времени рассталась с Валерой Рожковым. Ныне Егор женат на Наталье Чумаковой (филолог, музыкант, басистка настоящего состава ОБОРОНЫ), к слову сказать, тоже присутствовавшей на похоронах Янки.
Янкин отец до последнего дня не верил, что его дочь – звезда. Только похороны, на которые собралось больше тысячи человек с разных концов России, его убедили. После смерти дочери он продолжал часто общаться с друзьями Янки, созванивается иногда и сейчас, особенно дружен с Аней Волковой.
Следствие пришло к выводу, что это либо несчастный случай, либо самоубийство. Медицинская экспертиза была очень подробной, ни о каких следах насильственных повреждений там не говорилось. Вначале не отклонялась и версия наркотиков. Но знакомые отрицали: «Это неправда, Янка боялась даже лекарства принимать и за всю жизнь не выпила ни одной таблетки».
Много было написано о фатальном участии в Янкиной судьбе Егора Летова. Ник Рок-н-Ролл открыто обвинял Егора в ее смерти в нескольких интервью (в том числе в передаче на Радио России «Тихий Парад» в 1991 году). Впрочем, это утверждение спорно: «Янка не кажется способной столь полно и буквально принять идеи и мироощущение даже такого мощного творца, как Летов. Более того, ругань между ними на почве идеологически-мировоззренческих разногласий, разного подхода к основным принципам творчества, кажется, была обычной и постоянной; окончательно разругались они задолго до Янкиной смерти» (Е. Борисова. «Янка. Хроника явленой смерти»). Позже Егор пытался представить Янку солдатом, погибшим за его дело на его идеологическом фронте:
«Рок-н-ролл жестокая штука. Если решил принять участие в игре, творчестве, – надо распроститься с мечтаниями влезть на елку, не ободрав задницы. Да и вообще, всегда и во всем необходимо доходить до полного крутняка. До самосгорания. Если нет ни сил, ни выхода, тогда надо уходить достойно, как Янка, Башлачев, Селиванов и другие братья и сестры мои по фронту. Они победили, поправ, в первую очередь, свирепый закон самосохранения».
Бог ему судья, с его рассуждениями. Одно время Егор упорно твердил о некой предсмертной записке, в которой, якобы, Янка и объясняла причины своего ухода (см., например, интервью «ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА переходит в наступление» 1992 г.). Но позже он стал говорить, что никакой записки вовсе и не было, и все это он придумал (зачем?!). Если даже считать, что Егор имел в виду ту самую открытку, полученную 10 мая, то никаких объяснений и явных прощаний там не содержится. Единственное же, о чем известно достоверно, так это о коротком письме от 27 февраля (см.), которое получили Федяй и Летов (одинаковые, слово в слово), а возможно, и кто-то еще. Но считать предсмертной запиской письмо, написанное за 2 с лишним месяца до гибели – большая натяжка.
В течение всех этих лет Егор крайне неохотно отвечал в интервью на вопросы о Янке, резко пресекая все попытки как журналистов, так и друзей что-то выяснить. Но в последние годы все же появилось несколько материалов, в которых Летов нарушил обет молчания и что-то рассказал о своих отношениях с Янкой, о ней самой. Впрочем, никаких шокирующих откровений или подробностей, заставляющих посмотреть на все события по-новому, там нет.
Как утверждает теперь Летов, с Янкой они не общались последние годы, а у Янки никаких суицидальных мыслей и в помине не было (интервью «Людей не жалко» 1999 г). По неподтвержденным данным, когда было найдено тело Янки, на затылке была большая проломленная рана, а в легких не было воды (Алексей Коблов, Валерий Рожков). Если это правда, то она может означать, что смерть наступила еще на берегу. Этой же версии (стычка с пьяной хулиганской компанией) придерживается и Егор Летов. Среди друзей до сих пор ходит легенда об убийстве: есть те, кто говорит, что у друзей были весьма серьезные основания подозревать в этом конкретного человека, знакомого Янки (см. рецензию на концерт группы ЗГА). О подобных слухах рассказывает и Аня Волкова. Кто знает?.. После того, как Сергей Литаврин опознал Янку, уголовное дело было закрыто. Смерть Янки так и осталась тайной.
«Янка ушла 9 мая 1991 года, в День Победы. Может, это была ее победа над собой, а может быть, над нами? Что на самом деле случилось с Янкой Дягилевой в этот день, знают только воды реки Иня. Но разве у них спросишь? Где они теперь, в каких океанах растворились?» (Джулиан Дэви. «Янка»).
Трагедия состояла не только в гибели Янки, но и в том, что многие до сих пор считают, что это однозначно было самоубийство, и другого выбора у нее, по большому счету, просто не было:
«Если не хватает энергии и сил сделать шаг вперед, нужно умирать, — заявил Летов вскоре после Янкиной гибели. — Либо человек идет вверх, либо он ломается. Мы не сможем себе позволить быть стариками».
Ее гибель вызвала двоякое отношение. С одной стороны, скорбь и жалость, с другой – насмешку. Многие восприняли этот шаг как некую дань моде. «Башлачев протоптал суицидальную дорожку коллегам», – так порой комментировали ее смерть. Тем не менее, ни одного прямого доказательства, что это было самоубийством, нет.
При жизни не вышло ни одной пластинки Янки, ни одной кассеты, изданной промышленным тиражом. Интервью она не давала принципиально. Слишком большое значение придавала сказанному Слову, и не хотела раскидывать малозначащие фразы в угоду журналистам. Все Янкины интервью можно пересчитать по пальцам одной руки, да и те, что чудом дошли до нас, были, скорее, не интервью, а беседами, разговорами в кругу товарищей. Янка ревностно следила, чтобы ее слова не попали на страницы печатных изданий: «Просто поговорить – пожалуйста. Но в газете не должно быть ни строчки. – Но почему? Может быть, это не нужно Вам, но нужно другим? – Те, кому это нужно, и так разберутся, кто я и зачем» (Е. Гаврилова. «Смерть выбирает лучших»). И в этой цитате – вся Янка, все ее отношение к шоу-бизнесу. С тех пор в нем мало что изменилось. Вероятно, не изменилось бы и отношение Янки к интервью и официальным записям, останься она жива.
Дальше были многочисленные статьи, исследования, поминания, попытки анализа творчества. О Янке писали многие, но почти все – недостоверно, односторонне. Началась канонизация, лепка посмертного образа – красивого, но не всегда верного. Редкое андеграундное рок-издание не написало о Янке. Увы, информативные и достоверные материалы можно пересчитать по пальцам. А в последние пару лет наметилась и еще одна странная тенденция, – о Янке вдруг вспомнили и такие издания, как «МК», «МК-бульвар», «Я молодой», но эти материалы в лучшем случае представляют собой стандартный набор фактов и цитат, примитивные компиляции других публикаций (в основном это «Хроника явленой смерти» Е. Борисовой (журнал «FUZZ» №5/1998) и книга «Янка»). Хуже, когда пишут откровенный бред, перетасовывают факты, полностью, до неузнаваемости коверкают интервью, авторский текст.
Переизданы на CD и кассетах прижизненные альбомы, бутлеги. Диапазон вольности простирается от бережно сохраненного Олегом Ковригой и изданного в первозданном виде квартирника 1989-го года («Акустика», «Красногвардейская») до Джулиановского «Столетнего Дождя» (сборник песен Янки в новых аранжировках). У Егора Летова, по слухам, хранится около 6 часов акустических записей и примерно столько же электрических. Но, по многочисленным свидетельствам, там нет ничего нового, – Янка всю свою недолгую творческую жизнь пела одни и те же песни, их ровно 29, не считая чужих. Различалось только исполнение, инструменты, состав музыкантов.
Все свои песни Янка, так или иначе, успела записать. Кроме самой последней, той, что известна как стихотворение «До Китая рукой подать…» Иногда проскальзывает информация о якобы записанных песнях «Порой умирают боги» и «Нарисовали икону». Таких записей не найдено. Были намерения сделать песню «Нарисовали икону» совместно с Черным Лукичом – текст Янкиного стихотворения, а мелодия Лукича. Но этот проект не осуществился.
Изданная Летовым книга «Русское поле экспериментов» (1994) со стихами – своими, Кузи Уо и Янкиными – включает практически все творческое наследие Яны. Также после смерти Янки ее друзья сделали небольшой рукописный сборник ее стихов, оформив его фотографиями из Иркутска и Ангарска. Сборник размножался на ксероксе и распространялся среди «своих». Представляет ценность тем, что имеет зачастую более точные даты, чем в «РПЭ», Янкины комментарии к текстам, взятые с рукописей, кое-где варианты текстов отличаются от общеизвестных. В 2002 году питерский музыкант, журналист Яков «Я-Ха» Соколов составил сборник, содержащий полную подборку стихов и текстов песен как самой Янки, так и тех, где она была соавтором. Приведены все даты, комментарии, все известные варианты слов и исполнения. Сборник существует только в электронном виде - для официального «бумажного» издания нужны средства, договоренность с правообладателями. Одновременно Яковом подготовлен аудиосборник всех чужих песен, к которым Янка имела хоть какое-то отношение: исполнение, подпевки, соавторство текста или музыки, даже аккомпанемент. К сожалению, пока не найдена запись джем-выступления ина концерте в МЭИ 17.02.90, а без этой записи сборник не будет полным.
В июне 1991 года Егор Летов свел посмертный альбом Янки «Стыд И Срам», включивший в себя те самые 4 последние песни, но аранжированные ГО, плюс 3 акустических записи: «Нюркина Песня», «Пауки В Банке», «Столетний Дождь». Если сравнивать с акустической записью последних песен, явно слышно, что Летов увеличил темп. Наверняка у него были на то определенные концептуальные соображения, но подобное вольное обращение с материалом кажется неоправданным. В целом альбом (электрическая его часть) звучит гораздо удачнее, чем «Ангедония» и «Домой», хотя делался теми же людьми, в тех же условиях. Янке посвящены и некоторые песни Егора: «Про Мишутку» и «Офелия».
Песни, посвященные Янке, написали Наталья Маркова (группа ДВУРЕЧЬЕ): «Ветер В Облаках», «Мертвым Лесом»; Роман Неумоев – «Верба», группа TEQUILAJAZZZ – «Такая Же Как И Я», группа ДЯДЯ ГО (прижизненное посвящение «Янке От Белого Камня»), хабаровский бард Андрей Земсков, молодая группа ШКОЛЬНОЕ СОЛНЦЕ из Тюменской обл. Недавняя «Родная» Дмитрия Ревякина – тоже реквием по Янке, по его собственному признанию. Песни Янки иногда исполняет на концертах Ольга Арефьева в своей программе «Чужие Песни». А на «Нашем Радио» промелькнула некая Татьяна Валовая с песней «Продано!» Также недавно появилась запись песни «От Большого Ума» в исполнении певицы Юты. Так же, как и Арефьева, она слегка изменила текст, опустив строчку про «бессмысленный сход», а в демо-варианте записи измеила слова «…только струпья и вши» на нейтральные «…отвернись не дыши». Группа ПИЛОТ записала свою версию песни «На Черный День» в панковской аранжировке. Есть и другие перепевки, менее известных музыкантов.
С Янкой у нас теперь принято сравнивать чуть ли не всех более или менее талантливых женщин в роке. После ее смерти появилась масса подражательниц. Ника (песни до сих пор путают с Янкиными, – настолько похожи голос и манера), Юлия Елисеева, Юлия Стерехова – вот только наиболее известные из них. Большинство начинающих девушек-музыкантов прошли через подражание Янке, слишком притягательна ее искренность, слишком просто кажется сделать так же.
В течение нескольких лет, 9 мая, в московском байкерском клубе «Sexton Fo.Z.D» (ныне сгоревшем) проходили мемориальные концерты памяти Янки. До 1994 года одним из организаторов этих мероприятий была Ольга Арефьева. Но впоследствии отошла от этого, т.к., по ее словам, концерты «вылились в неконтролируемую пьянку памяти самоубийц, а я Янку воспринимаю по-другому». Проводились подобные мероприятия и на родине Янки, в Новосибирске, и в Питере, и в других городах. Последняя попытка проведения такого фестиваля состоялась в конце мая 2001 года под Томском. Наверняка намерения у организаторов были благие, но все было как всегда, – мало участников, отсутствие сцены и аппаратуры, пьяные драки с местными, и многие наверняка почти забыли, зачем они собрались…
На могилу Янки сейчас приходят лишь родственники, друзья да самые преданные поклонники. Сторож Заельцовского кладбища вспоминает, что несколько лет назад там постоянно было много народу, а теперь даже на годовщину смерти набирается не больше десятка человек. На могильной плите – живые цветы, венки. Скромный памятник украшают фенечки, колокольчики, у подножия памятника – сигареты, зажигалки, стаканы, значки, записки. Все, как у многих…
В настоящее время издано значительное количество записей Янки, в 1995-2000 гг. переизданы практически все альбомы и бутлеги, выпущены, наконец, многие концертные записи, полностью изданы все найденные видеозаписи. В 1998 году усилиями питерских журналистов Екатерины Борисовой и Якова Соколова (известного также как рок-бард Я-Ха) вышла книга «Придет вода» – сборник статей и воспоминаний о Янке. В октябре 2001 года вышло второе, значительно переработанное и дополненное издание этой книги под названием «Янка». В конце 2002 г. вышел mp3-диск, включающий в себя все официально изданные записи, тексты песен, фото, а также видеозапись череповецкой «Рок-Акустики». Примерно в то же время в серии «30 песен» выпущен сборник песен Янки, это практически первое издание нот янкиных песен. В планах – издание аудиозаписей «Рок-Азии» и иркутского концерта 1990 г.