Альтернативное отношение к насилию
Кирилл Мурышев
Допустимая степень насилия
Насилие – ограничение некоторым лицом (субъектом) чьей-либо свободы действий (объекта).
Можно разделить все виды насилия на две группы: насилие над собой (внутреннее) и насилие над кем-то другим (внешнее). Вторая группа в свою очередь подразделяется еще на две: управление (насилие совершается субъектом без прямой выгоды для себя) и агрессия (насилие совершено в исключительно личных интересах).
Можно сказать, что общее количество насилия в мире остается постоянным, поскольку для того, чтобы, имея желание и возможность совершить насилие над кем-то другим для своего личного блага, не совершить его, субъект должен совершить насилие над самим собой, отказывая себе в чем-то. Прямой мотивирующей силой для действий индивидуума может быть веление разума или инстинкты (веление плоти).
Насилие над собой - это фактически следование велению разума наперекор велению плоти. /*Веление плоти может, будучи непрямой мотивирующей силой, конкурировать и само с собой. Например: хочу каждый день «пить пиво и есть мясо», потому что моему телу это приятно, но по велению разума усилием воли отказываю себе в этом, так как забочусь о здоровье своего тела; хочу украсть миллион, чтобы каждый день «пить пиво и есть мясо», но не делаю этого, потому что боюсь, что меня найдут и вывернут наизнанку, то есть моя плоть потеряет больше, чем приобретет; отрываю от сердца десять рублей и жертвую на благотворительность, чтобы потом не мучила совесть, и не приходилось обращаться к психоаналитику, уплачивая за это сто баксов.*/
Вопрос о том, какая степень насилия допустима, сводится к тому, какова оптимальная пропорция между насилием внутренним и внешним. Разумеется, ответ будет варьироваться в зависимости от того, какие цели в жизни преследует субъект, иными словами, каковы его убеждения и принципы (набор жизненных аксиом, из которых выводятся правила поведения в каждой конкретной ситуации), в чем он видит смысл своей жизни. Если у субъекта нет принципов, то поставленный вопрос, очевидно, не имеет смысла также как вопрос: «Как побыстрее добраться не знаю куда?» /*Надо сказать, что отсутствие убеждений в виде свода законов, вопреки устоявшемуся мнению, не всегда является недостатком.
Индивид может не формализовывать свои взгляды на жизнь, не классифицировать все окружающие ситуации и следовать велению своего сердца (уметь оперативно обращаться к нему), так он по крайней мере не станет жертвой случайной логической ошибки в своих философских построениях, не станет «говорить об оптическом обмане, указывая на черный шар, который в соответствии с его теоретическими представлениями должен быть белым. Ведь душа у человека существует независимо от того, верит он в нее или нет. И если к ней просто внимательно прислушаться, не затыкая привнесенными извне теориями, можно получить ответы на многие вопросы.
Конечно, человек существо не идеальное, «человеку свойственно ошибаться», и то, что казалось зовом сердца может оказаться просто игрой гормонов, но если индивид самостоятельно выстраивает свою систему ценностей, он тоже не застрахован от подобных ошибок, разве что у него больше времени на раздумья, но и больше риск самого себя ввести в заблуждение, уходя по пути логических спекуляций от существа предмета.*/
Однако, раз уж я начал писать этот опус, попытаюсь все-таки дать нетривиальный ответ на вопрос, какая же степень насилия допустима. Для этого рассмотрим две крайности: субъекта с чисто материалистическим взглядом на жизнь и человека духовного. Видимо, все мы болтаемся где-то посередине. Итак…
Субъект, придерживающийся абсолютно материалистических убеждений, считающий, что жизнь есть не более, чем «движение белковых тел», механический процесс, случайным образом запустившийся на планете Земля, отрицающий существование души и «жизни после смерти», вероятно, будет стремиться только к достижению собственного личного счастья, то есть стремиться чувствовать себя максимально комфортно при жизни.
Чем он при этом займется - распитием пива, чтобы получить все здесь и сейчас, или строительством карьеры и охраной здоровья, чтобы протянуть подольше - большого значения не имеет. Суть состоит в том, что он воспринимает все многообразие окружающих его явлений, в том числе представителей одного с ним биологического вида, лишь как средства или препятствия к получению удовлетворения от жизни.
При таком подходе субъект совершает насилие всегда, когда его плоти это выгодно (ввиду отрицания существования души, разум вырождается в простое орудие для достижения нужд тела), то есть когда «прибыль» превышает «издержки» (см. примеры с миллионом и десятью рублями). На этапе становления человеческого общества (когда вопрос о выживании в условиях дикой природы стоял остро) субъекты ввиду естественных причин прислушивались к совести меньше, чем к собственному желудку и другим «источникам физиологических потребностей». В итоге, блаженствовал тот, кто элементарно сумел совершить насилие над всеми остальными.
Естественно, что такая система отношений не могла просуществовать долго ввиду крайней неустойчивости. В какой-то момент произошла монополизация права на насилие (в результате ли конкуренции и естественного отбора среди сильнейших, волевого решения большинства народонаселения, уставшего от "беспорядочного насилия", или «богоизбранности» отдельных героических личностей - история умалчивает), то есть возникновение первого прообраза государства, как аппарата, принудительно распределяющего несвободу между индивидуумами в той или иной пропорции, так чтобы общество «работало эффективно», в частности, чтобы монополист и другие члены общества получали максимальные дивиденды.
Когда люди, к примеру, постоянно убивают друг друга ради личной выгоды, общество не приносит максимальной прибыли ни монополисту, ни самому себе, значит надо сделать так, чтобы насилие перестало быть выгодным, например, ввести за него соответствующее наказание. При взаимодействии с людьми, для которых нет ничего святого, единственным способом обуздать их внешнее насилие является ответное применение силы к ним самим.
Это будет одним из частных случаев управления. Гораздо интереснее случай, когда индивид обладает духовностью, когда понятия «хорошо» и «плохо» не означают для него «хорошо и плохо для себя», когда он готов сознательно отказываться от каких-то физических благ ради "ближнего". Можно даже специально поставить вопрос, о достаточной для успокоения совести степени внешней неагрессивности и ответить, что таковой не существует (здесь и далее рассуждения проводятся с позиций христианства). Если человек верит в Бога, то степень его самоотвержения определяется только его верой в промысл божий о человеке. Человек большой веры не заботится о себе и в своей земной жизни целиком полагается на Всевышнего, «собирает богатство только в царствии небесном».
Для человека, верующего в жизнь вечную, смыслом земной жизни является Любовь и стяжание благодати. Он не тратит время на приобретение земных благ, которые и на земле-то не могут принести ему полного удовлетворения. Дух для него важнее плоти. Если местом действия такого человека становится поле боя, то он, условно говоря, бросается на амбразуру и становится героем, если он занимается духовной практикой, то, опираясь на свою веру, проходит через испытания (в том числе физические), которые не по силам обычному человеку, и становится святым (послушник в своем аскетизме и самоотвержении доходит до крайности, фактически идет на смерть, однако смерть не наступает, наоборот он становится крепче; происходит примерно то, что обозначается выражением «питаться святым духом»). Только полностью освободившись от диктата своей плоти, человек становится по-настоящему свободным. Кому-то это удается уже при жизни.
Все знают библейскую заповедь: «Ударили по правой щеке – подставь левую». /*Смысл здесь в том, что если поплатился за правду, вспомни свои неправедные поступки.*/ Таким образом любого рода агрессия, даже самооборона, осуждается. Но совсем обойтись без насилия даже глубоко верующему человеку удастся с трудом. Если по правой щеке ударили ближнего, то твой долг обязывает тебя за него заступиться. Для начала - просвещением агрессора, а в случае его полной несознательности или бездарности просветителя (т.е. в 99% случаев) самому применить силу или на худой конец пострадать вместе с ближним. Если на моих глазах совершается несправедливое насилие, то я буду испытывать большие угрызения совести не в том случае, если вмешаюсь, применив силу (осуществлю управление), а если просто пройду мимо.
Другое дело, что я не всегда могу объективно судить о том, кто прав, а кто виноват, так как я сам не прозорливец и не святой. Но прозорливцев и святых крайне мало, а персонажей различной степени паскудства крайне много, и каждый из десяти людей духовных признает необходимость применять к ним силу хотя бы для блага остальных девяти, так что «управителем» становится обычный человек, обладающий легитимностью за неимением святости. Разумеется, он не застрахован от ошибок и совершения несправедливости, как и любой смертный, но раз уж он легитимный правитель, нужно ему подчиняться, потому что он совершает насилие не в личных интересах, а исполняя свой долг. /* Нужно подчиняться представителям власти, т.к. «они не напрасно носят меч» */
Не желая, чтобы эти рассуждения воспринимались как проповедь или попытка обратить кого-то в свою веру, я намеренно писал статью как бы отстраненно. Я только хотел донести до читателя мысль о том, что верующий во что-то человек не может считать себя полностью безгрешным, если совершает хоть какое-то внешнее насилие, а также о том, что цинично совершать насилие всегда, когда это выгодно, может только человек абсолютно неверующий. Так что если вам знакомо хотя бы чувство жалости и вы при этом называете себя атеистом, то в чем-то вы заблуждаетесь.